Нелепая привычка жить

Больше видеть никого «из прошлого» ему не хотелось. Разве что поговорить бы со своей первой учительницей и старенькой библиотекаршей — но ни той, ни другой уже давно не было в живых. «Ничего, скоро встретимся! — усмехнулся про себя Малахов. — Не исключено, что уже завтра…» Он совсем не боялся этого — ему было все равно. С тех пор, как он вычислил своего предполагаемого убийцу (а возможно, даже и раньше, сразу после вчерашнего разговора), Виталий словно впал в какую-то апатию. Ощущения, чувства, эмоции — все это было в нем точно заморожено. Он будто превратился в холодную и бесстрастную мыслящую машину. «Я уже умер, — подумал Виталий. — И какая разница, что будет дальше. Что я, что Джозеф — не все ли равно…»

Он поехал на кладбище и не без труда отыскал могилы своих родных. Они выглядели не лучшим образом — участок зарос травой, ограда слегка покосилась и облупилась, памятники засидели птицы. Хорошо было бы привести все в порядок… Поразмыслив, Малахов вернулся к своей машине и поехал в Калугу, где закупил все необходимое, а потом несколько часов посвятил уборке — выровнял ограду, тщательно выполол все сорняки, посадил новые многолетние цветы, вымыл памятники. Затем достал краску и принялся аккуратно красить ограду, осторожно водя кистью и стараясь не ронять черных капель… Нет, не на одежду, черт с ней, с одеждой! Он поймал себя на том, что бережет молодые листья и свежую траву, точно ему вдруг сделалось жалко все живое. «Пожалуй, еще немного — и я стал бы буддистом, — с горькой усмешкой подумал он. — Вот только этого «немного» у меня уже не будет…»

Закончил работу, положил привезенные из Москвы цветы — бабке с дедом сирень, а матери тюльпаны, она очень любила тюльпаны. Постоял, посмотрел на могилки. Пробормотал себе под нос: «Ну простите, если что не так…» — и побрел прочь.

— Витя! — вдруг окликнул его женский голос. — Витька, Малахов, неужели это ты?

Как давно никто не называл его Витей…

Он поднял голову. К нему стремительно приближалась незнакомая толстая женщина, на вид лет пятидесяти, в дешевом джинсовом платье, крашенная под блондинку, с давно отросшими темными корнями волос. Он удивленно взглянул на нее.

— Не узнаешь? — Она подошла совсем близко, и что-то такое родное почудилось в ее синих глазах…

— Господи, Галка! — ахнул он. — Галка Антипова?

— Что, так постарела, да? — огорчилась женщина. И у него недостало мужества ей возражать. К счастью, это оказалась и не нужно. Галка заговорила, не замолкая, о том, какой он стал красивый, но она его все равно сразу узнала, что зашла на кладбище прибраться на могилах родителей, так как на Пасху не успела, а потом все праздники в огороде провозилась, а сегодня понедельник, у них в магазине выходной, вот она и выбралась, смотрит — а тут он…

— Ну как ты, что, рассказывай! — теребила она. — В Москве живешь? Женился?

— Да, у меня все хорошо, — механически отвечал он. — Своя фирма, жена, дочь… А ты как? Замужем?

— Да уж восемь лет, как развелась, — вздохнула Галка. — Одна детей ращу. Девчонке семнадцать, школу заканчивает, парню вот недавно четырнадцать исполнилось… Может, пойдем ко мне, а? — вдруг проговорила она почти умоляюще. — Посидим, чаю попьем?

Малахов взглянул на часы. По-хорошему, уже давно пора было ехать, в городе его ждало столько дел…

— Ладно, — сказал он. — Пошли, только ненадолго. И давай по дороге в магазин зайдем, я куплю чего-нибудь к чаю. Есть тут у вас более или менее приличный продуктовый?

В магазине он набил под завязку два пакета, стараясь взять еды получше — колбасы, соленой рыбы, конфет, соков.

— Куда столько? — ахала Галка.

— А я голодный! — отвечал он. — С утра ничего не ел.

— Так у меня борщ есть. И котлеты… Господи, ну а лимонад-то ты зачем берешь?

— Детям. Они ведь любят?

— Ну любят, конечно, да кто же им покупает…

Жила бывшая одноклассница все там же, в одной из пятиэтажек. Сколько он в свое время провел долгих часов в этом дворе, заглядывая в окна на третьем этаже — вон те два, налево от подъезда… Тогда побывать в ее квартире ему так и не удалось. Теперь же он с тоской оглядывал давно требовавшую ремонта «однушку», где в комнате просто негде было повернуться из-за письменного стола и трех кроватей. Детей дома не было, оно и понятно — кому охота сидеть дома в такую погоду? Мальчик забежал один раз попить воды, обалдел от обилия увиденных яств, съел на ходу пару бутербродов, распихал по карманам конфеты и снова умчался. Девочку Виталий так и не увидел.

Они просидели на кухне несколько часов, болтали, вспоминали школу. Бывшая одноклассница рассказывала о себе, Малахов предпочитал отмалчиваться. Наконец, когда было уже совсем поздно, он поднялся с качающейся табуретки и проговорил:

— Галка, у меня к тебе напоследок будет просьба. Она заинтересованно распахнула синие глаза.

— Я тут редко бываю… Ухаживать за родительскими могилами совершенно некогда. А ты ходишь на кладбище. Не могла бы ты и за моими тоже последить? Ну, убираться там, цветы сажать и так далее? Вот тебе на первое время.

Она подсчитала деньги и ахнула:

— Но здесь же… Куда ж так много, Витенька?