Нелепая привычка жить

Женщина вернулась к замку, но руки у нее дрожали, ключи выпали и со звоном упали на крыльцо. Они оба одновременно наклонились за ними, пальцы их соприкоснулись, и женщина вдруг покраснела, как школьница.

— Позвольте, Люба… — Виталий забрал ключи и сам открыл дверь.

— Спасибо большое… У нас новый замок, и я еще никак к нему не привыкну. А вы хотели зайти, да? Вообще-то еще рано, кафе закрыто… Но вы заходите, конечно!

Она пропустила его внутрь и поправила на двери табличку «Закрыто». Он вошел в пустое кафе и уселся за привычный столик у окна, рядом со знакомым цветком. Очень скоро перед ним появилась дымящаяся чашка ароматного кофе.

— Иры нет, я сама варила, так что извините, если что-то не так, — «девушка из таверны» улыбнулась и хотела отойти, но он удержал ее за руку.

— Люба, не уходите. Пожалуйста. Посидите со мной.

— Что с вами, Виталий Павлович? — она зачем-то оглянулась по сторонам, опустилась на краешек стула с другой стороны стола. — У вас что-то случилось? Вы сегодня какой-то… Необычный. И пришли так рано…

Ее милое лицо выглядело встревоженным, карие глаза смотрели нежно и участливо. И Малахов признался:

— Я, Любушка, из дома ушел. С женой расстался. Она чуть нахмурилась:

— Но, может, еще помиритесь?

Он покачал головой и с удовольствием отпил кофе.

— Нет. Мы распрощались навсегда.

«Девушка из таверны» внимательно глядела на его лицо.

— То-то я смотрю, вы сегодня небритый… Ни разу еще вас таким не видела. Не ночевали дома, да? Послушайте, а… — она чуть смутилась, но продолжила: — У Юры, бармена, тут станки есть, одноразовые, и пена для бритья. Хотите?…

— Хочу, — охотно согласился Виталий. Неумытым он чувствовал себя крайне дискомфортно.

Еще ни разу в жизни ему не приходилось бриться в туалете кафе, даже в веселые студенческие времена. Когда он вернулся, Люба тотчас же подала ему новую чашку горячего кофе. Краем глаза он заметил, что ландыши уже расставлены в вазочки на столах.

— И что же вы теперь будете делать? — спросила она, снова усаживаясь напротив и поправляя вазочку, чтобы она ему не мешала.

Он понял, что больше не хочет врать. И уж тем более ей.

— Знаете, Люба, мог бы сказать, что сниму квартиру, как-нибудь устроюсь на время развода… Но это будет неправда. Мне уже не нужны ни квартира, ни развод. Я завтра умру.

— Господи, что вы такое говорите! — ахнула она. — Конечно, семейная ссора — это трагедия, но кончать из-за этого жизнь самоубийством… Вы же взрослый, сильный мужчина. Поверьте, нет ничего дороже жизни…

— Я это знаю, Люба, знаю, как никто. И не собираюсь накладывать на себя руки.

— Но что же тогда? Неужели вы больны? — Голос ее дрожал.

— Нет, я вроде бы здоров.

Она смотрела с горечью и сочувствием, и внезапно в ее глазах промелькнула догадка.

— Вас хотят убить, да? Она, ваша супруга?…

Он поразился ее проницательности.

— Да, Люба, именно так оно и есть.

— Нет, этого нельзя допустить! Слышите, вы не должны сдаваться! Надо немедленно заявить в милицию!

— Любушка, как вы наивны, как младенец! Какая милиция…

— Значит, надо бороться самому… Спрятаться от них! Хотите, поживите пока у меня… Уж у меня вас точно никогда не найдут!

Он поднял на нее удивленный взгляд:

— Вы готовы приютить у себя человека, за которым охотятся убийцы?

— Ну конечно же! — отвечала она совершенно искренне. — А если это вас не устраивает, то у меня есть тетя в Орле, близкая подруга Маринка в Закарпатье… Не беспокойтесь, мы вас так спрячем!..

— Вы говорите это серьезно? — недоумевал он.

— О господи, ну, конечно, серьезно! Вас собираются убить — что может быть серьезнее?

Ее маленькие руки взволнованно порхали над клетчатой скатертью в такт словам. Он поймал ее ладонь, накрыл своей, заглянул ей в глаза.

— Скажите, вы что, предложили бы такое любому, кто оказался на моем месте?

Она смущенно отвела взгляд и отшутилась:

— Нет, конечно, но вы же постоянный клиент…

— Значит, каждому постоянному клиенту? — продолжал настаивать он. — Или только тем, кто просит заменить остывший кофе?

— Нет, только тем, кто щиплет цветок на окне, — с улыбкой отвечала она.

Малахов все никак не мог успокоиться:

— Вы предлагаете мне жить у себя? И на сколько вы могли бы меня приютить?

— Как вам будет надо… На неделю, на месяц, на несколько месяцев. Как вы захотите.

— А как бы хотели вы?

В этот раз она уже не отвела взгляда:

— А я бы хотела — на всю жизнь.

— Даже так? А если я все потерял? Если у меня ничего не останется? Ни фирмы, ни квартиры, ни машины, ни денег? Даже на чашку кофе?

— Значит, будем жить на мою зарплату. — От ее улыбки у него вдруг стало тепло на душе…

— Она у тебя небось маленькая.

— Маленькая, конечно. Но иногда бывают еще и чаевые. Авось как-нибудь проживем…

Он потянулся было к ней, но тут кто-то заколотил во входную дверь. Очевидно, пришла Ира.

Виталий бросил взгляд на часы. Пора в контору. До назначенной встречи с ней остается тридцать часов, и нельзя терять ни минуты.

— Ты во сколько заканчиваешь? — спросил он и сам удивился нежности, с которой прозвучал его голос.

— В десять, — она глядела на него с надеждой и изумлением, точно никак не могла поверить в происходящее.