Нелепая привычка жить

— Человече! — сказал тот, что был меньше ростом, русоволосый, с бородкой-эспаньолкой и удивительно ясными синими глазами. — Я читаю на твоем лице скорбь. Поверь знатоку человеческих душ — тебе срочно надо выпить!

— Надо, — согласился Виталий.

— Как редко встретишь в этом мире понимание! — обрадовался ясноглазый. — Послушай, мы не бросим тебя наедине с твоими горестями, если и ты протянешь нам руку помощи. А то организмы наши алчут огненной воды, а в карманах нет и намека на презренный металл.

— Трубы горят, понимаешь, — перевел на русский язык другой мужик, высокий и чернобородый.

Малахову было уже все равно. Напиться? А почему бы и нет? По крайней мере, это даст временное забытье…

Что было дальше, он помнил смутно. Они сходили в магазин, взяли водку и какую-то закуску, сели в этом же дворе на лавочке, разлили «огненную воду» по пластиковым стаканам… Собутыльники, на удивление, оказались весьма интересными людьми, особенно маленький, беседа с ними была живой и увлекательной. Они говорили о жизни и смерти, любви, о неверных женах, детях и назначении человека на земле, аргументировали, соглашались, спорили до хрипоты, прерывая беседу только для похода за новой бутылкой. В конце концов для Виталия все слилось, закрутилось перед глазами огромной каруселью, он выпал из действительности и, придя в себя, вдруг обнаружил, что лежит в своей квартире на диване, а рядом возвышается в полумраке чья-то огромная фигура.

— Кто здесь? — шарахнулся он.

— Да это я, Сергей. Закройте глаза, чтобы свет не резал, я сейчас лампочку включу…

— Серега? Откуда ты взялся? И как я сюда попал? Рассказ Сергея до помутненного сознания дошел с трудом.

Оказывается, бывший водитель позвонил ему вечером на мобильный, понял по разговору, что с Малаховым не все гладко, постарался выспросить, где они находятся, подъехал, больше часа плутал по дворам, но наконец отыскал почти бесчувственное тело и доставил домой. После кофе, сваренного Сергеем, у Виталия даже появились силы подняться с дивана, поблагодарить, распрощаться, закрыть за ним дверь, доползти до спальни, раздеться, упасть в постель и уснуть.

Первый раз он проснулся уже за полдень, весь разбитый, голова нестерпимо болела. Встал, выпил на кухне всю воду из фильтра и электрочайника, снова уснул, уже в гостиной, и так несколько раз. Днем заезжал Сергей, назвался доктором — похметологом, привез холодной минералки и каких-то лекарств. Легче стало лишь к вечеру, когда за окном уже начали сгущаться поздние майские сумерки. Виталий принял контрастный душ, докрасна растерся полотенцем и от души выругал свое отражение в зеркале. Это надо же ухитриться — самые бездарные в своей жизни выходные провести за сутки с небольшим до смерти!

Около половины двенадцатого входная дверь отворилась, и на пороге появилась сияющая Лана.

— Ну как прошел отдых? — хмуро спросил Виталий.

— Спасибо, отлично! — весело отвечала она, разуваясь. — Оторвались с девчонками на полную катушку. Представляешь, даже шашлыки сами пожарили! И ничего, неплохо получилось.

— Послушай, ну, может, хватит врать, а? — устало попросил он.

— Ты не веришь, что мы сами сделали шашлыки? — она подняла голову. На лице не было и намека на неискренность.

— Лана, — спокойно проговорил он. — Я все знаю. Все. Про тебя, про Аркадия, про то, что вы задумали…

В первый момент она испугалась, глаза заметались, руки задрожали. Но тут же она справилась с собой, кинула быстрый взгляд в зеркало, поправила волосы.

— Могу я поинтересоваться, что именно ты знаешь? Кто и что тебе про меня наплел?

Он не стал отвечать — у него не было никакого желания играть в эти игры. Конечно, она сейчас начнет оправдываться, убеждать его, что он все не так понял… Наверняка придумает какие-нибудь очень убедительные оправдания. Мелькнула мысль, что было бы даже интересно послушать, как именно эта лживая тварь объяснит письмо Сергею или хотя бы свои электронные разговоры с любовником… Но проверять это нисколько не хотелось.

— Ну что же, вы очень здорово все придумали, — продолжал он. — Меня, значит, устраняете, Аркаша получает фирму, а ты — мои деньги и молодого, смазливого, упакованного мужа в придачу. И сделать-то для этого надо сущие пустяки… Избавиться от старого, надоевшего суп… мужа.

Он ожидал от нее любой другой реакции. Доходящего до абсурда отрицания всего и вся. Бурных оправданий. Криков, как он мог такое про нее подумать.

Но она только вздохнула и сказала почти шепотом:

— Господи, как же я устала…

— От меня, да? — не удержался от издевки Малахов. — И посему решила убрать с дороги?

— Да нет, ты, пожалуй, не виноват… — Женщина взволнованно заходила по комнате. — Я понимаю, что дело во мне. Ты-то старался. Любил меня… по-своему. Обеспечивал, как мог. В общем, даже заботился. Только… как бы это тебе объяснить? Ты не дал мне того, что мне было необходимо. Ты не позволил мне полюбить себя. А у него это получилось.

— Что же, передай ему мои поздравления.