Нелинейное время фильма

Марта и Джордж связаны не общими воспоминаниям (если вообще воспоминания могут быть общими), а событиями их жизни — ранним браком, компромиссами, ложью, взаимными уступками. Они связаны общей жизнью и общей болью. Через множество неакцентированных деталей раскрывается это прошлое. Так обнаруживается в кладовке толстая пачка открыток, которые получали Марта и Джордж из года в год.

Возникает вопрос: «Может ли прошлое представать в произведении кинематографа не в виде событий, которые были и прошли, а в форме собственно воспоминаний?».

В картине французского режиссёра Гаспара Ноэ «Необратимость» (Irreversible) события трагического дня, когда была изнасилована Алекс, любимая девушка Маркюса, воспроизводятся сознанием героя.

Настоящее настоящего присутствует в звуковом плане — завыванием сирены скорой помощи, везущей Маркюса в больницу. Мы слышим искажённый восприятием раненого вой, но видим пробег героев по гей-клубу «Rectum», понимая, что происходящее в изобразительном плане — это воспоминание об уже случившихся событиях, то есть настоящее прошлого. Предельная реалистичность изображения отдельных моментов случившегося сочетается с полной свободой повествования. Действительно, память может выхватывать из прошлого события в произвольном порядке.

Но можно ли утверждать, что картины случившегося являются воспоминанием?

Прихотливая перестановка отдельных фрагментов трагического дня во времени, нарушение последовательности, в которой они происходили в реальности подчинено замыслу режиссёра. Месть предшествует преступлению, сцена изнасилования героини стоит в монтаже раньше эпизода, в котором она узнаёт о своей беременности, создавая острый болезненный эмоциональный эффект.

По замыслу режиссёра событие, сломавшее жизни героев, было неотвратимо. В осколках прошлого нам открываются трагические предвестники катастрофы, которая произошла с Алекс. Во сне она видит страшный тоннель, в котором никогда не бывала ранее и в котором столкнётся с насильником. Книга, которую никак не может дочитать Алекс, застряв на одной странице, повествует о предначертанности будущего. Эта книга вновь появится рядом с героиней в символическом финале произведения. Не внутренний мир героя, а именно эта предопределённость составляет главную тему фильма. Поэтому картины прошлого, заявленные как воспоминания, приобретают черты реконструкции прошлого. Маркюс не может вспоминать столкновение Алекс с насильником в пустом тоннеле — потому что он его никогда не видел, как не видел и того, что происходило с Алекс, когда она оставалась в одиночестве в их квартире.

Воспоминания в кино появляются как результат наложения двух настоящих времён: настоящее настоящего накладывается на настоящее прошлого. При этом речь идёт о внутреннем психологическом времени.

В ленте Гаспара Ноэ это столкновение реализуется через наложение двух различных планов киноповествования. Так настоящее настоящего — это время звукового плана картины. Изобразительный план темпорально иной: его время настоящее прошлого. В картине Бергмана «Земляничная поляна» происходит наложение разных времён уже в изобразительном плане. Профессор Исаак Борг видит юную кузину, собирающую землянику в подарок дядюшке. Он стоит рядом с ней — седой старик в дорожном плаще. Невидимый для окружающих, он становится свидетелем улыбок и слез, причиной которых был когда-то давно он сам. Он, сегодняшний, присутствует в своём прошлом, не имея возможности вмешаться в прошлое, коснуться любимой, утешить. Из своего настоящего он может только улыбнуться кокетливой красавице, наивно считавшей себя недостойной его.

В «Земляничной поляне» воспоминания предстают в виде локальных эпизодов, прерывающих прямое действие — путешествие профессора. Это ключевые моменты его судьбы, отдалявшие его шаг за шагом от близких.

В фильме Алена Рене «Хиросима — любовь моя» реализована практически непрерывная процедура «вспоминания» событий четырнадцатилетней давности. Каждый момент картины — это обращение к прошлому и одновременно его забвение.

Героиня, молодая француженка, вспоминает, рассказывая свою историю человеку, которого встретила и полюбила в Хиросиме. Рассказ даётся ей мучительно трудно. Он начинается с одного слова: «Невер». Это всего лишь название города на берегу Луары, но однажды произнесённое, это слово повторяется снова и снова. Так её воспоминание начинается с одного короткого кадра — раненый солдат, опрокинувшись на спину, лежит на набережной Луары. Это лишь краткий миг узрения прошлого в настоящем, мгновенное сравнение визуальных образов, суть которого ещё не понятна зрителю.