Нелюбимые

К моим глазам подступают слезы, и я виню себя за то, что Алисе приходится очень тяжело. Еще я ловлю себя на мысли, что мы очень давно не говорили спокойно о том времени, когда были счастливы, словно забыли о нем или просто поставили запись на ускоренный режим, чтобы быстрее досмотреть весь фильм, жанр которого никто из нас не определил.

— Зато поехали в Амстердам на рейв, — говорю я, вспоминая кадр с той самой поездки, который всегда стоял у меня на рабочем столе.

— А потом в Париже были.

— Угу. И на башню пытались подняться, но устали и в итоге спустились вниз…

— И пошли пить, — продолжает Алиса.

— Разве мы не в отель вернулись? — уточняю я.

— Нет, мы пошли в ­какой-то бар, где выпили джин с тоником, а потом пошли на Марсово поле и выкурили косяк. Волновались сильно…

— Точно.

— А помнишь совместный Новый год?

— Конечно. Сначала с родителями, а потом поехали на вечеринку к Лехе.

— Да, да, — кажется, Алиса усмехается, — ты тогда мне айфон подарил последний, а я тебе рубашку Tom Ford и духи.

— Они до сих пор стоят у меня… — В эту секунду я вспоминаю разговор с Серегой и фото, на котором из моего кабинета выносили личные вещи. — На работе.

— А Рим помнишь?

— Конечно, Алис.

— На Vespa катались, как в фильме.

— Угу. Пьяные. — Мы начинаем смеяться.

— Хорошо, что никого не убили.

— И сами остались живы. Много чего было хорошего.

— Что мне теперь делать? С кем вот так время проводить?

— Мы останемся друзьями навсегда. Если у тебя ­что-то случится, я всегда помогу.

— Так не бывает. — В голосе Алисы снова слышится грусть.

— Почему не бывает?

— Потому что так только в кино может быть, а мы не в нем.

— Да бывает, прекрати.

— Не бывает. — Алиса трет ладонью нос. — Папа звонил…

Я ­какое-то время просто молчу, вдыхая ее запах, и меня охватывает ощущение, что сейчас тот самый эпизод расставания, после которого должен начаться следующий, уже не такой спокойный, и чем он закончится — никто не знает.

— Что говорит? — спокойно спрашиваю я.

— Он очень зол. Говорит, что тебе конец.

— Понятно. — Я вспоминаю человека из джипа. — Что еще говорит?

— Больше ничего.

— А ты что?

— Я плакала и была зла. На тебя. Дай я наберу его. — Алиса хочет вырваться из моих объятий, но я не даю ей этого сделать.

— Не надо, Алис, пожалуйста. Сам разберусь. Это же я во всем виноват.

— Что ты будешь делать?

— Я не знаю.

— Ты сейчас уедешь?

— Угу.

— Куда?

— Я… не знаю, Алис. Может, до редакции доеду.

— А вечером ты где?

— Я вообще сейчас ничего не понимаю.

Алиса убирает мои руки со своей талии и уходит в спальню. Краем глаза я замечаю, как она надевает джинсовые шорты и черную майку. Затем направляется в гардеробную и ­что-то ищет. Подхожу к окну и смотрю вниз: один поток людей сливается с другим, а на крыше машины у светофора желтым цветом нарисован большой глаз с черным зрачком. Когда Алиса выходит из гардеробной, то долго смотрит на меня, а потом спрашивает:

— Куда ты дел пакет?

Я ничего не отвечаю.

— Где пакет?! — кричит Алиса. — Где пакет?! Куда ты, блять, его дел?

Я замечаю, как ее зрачки расширяются, и вся квартира заполняется ее криком. Мне кажется, что все вокруг происходит в замедленном темпе, и на секунду я даже улавливаю, как с губ Алисы срываются капли слюны. Я делаю шаг к двери, чтобы уйти.

— Куда ты пошел?! — продолжает кричать Алиса в спину. — Остановись! Куда ты дел…

— Алис, мне надо сейчас уйти, — говорю я. — Прости меня.

— Как ты мог так поступить! — Я слышу, как она берет со стола стеклянный стакан. — Почему ты так со всеми поступил?! Куда ты собрался!? Остановись, или…

Я закрываю за собой дверь и слышу, как о нее с другой стороны разбивается стакан. Быстрым шагом я иду в сторону лифта.

***

Когда я выхожу из подъезда, то краем глаза замечаю тот самый джип и резко поворачиваю налево, а затем слышу, как за спиной раздается щелчок открытия двери.

— Молодой человек, — зовет голос, но я иду дальше, — остановитесь, пожалуйста.

Я снова поворачиваю и иду вдоль дома, чувствуя, как человек за спиной ускоряет шаг.

— Я к вам обращаюсь. — Мужчина берет меня за локоть, и я останавливаюсь. — Вы не слышите, что ли?

Я вытаскиваю из своих ушей эйрподсы, которые не воспроизводят музыку, и поворачиваюсь к человеку, не поднимая головы, скрытой за капюшоном, бейсболкой и черными очками

— А, вы в наушниках были, — говорит большой мужчина в сером костюме. — Извините.

— Вы ­что-то хотели? — спрашиваю я, переполненный чувством страха. — Я тороплюсь.

— Один вопрос. Вы случайно не видели этого человека? — Мужчина протягивает телефон, на экране которого моя фотография с Аней. — Ищем его.

Я делаю вид, что всматриваюсь в снимок, и отрицательно качаю головой. В этот момент рядом с человеком в сером костюме возникает его напарник, в черном и мятом костюме, и начинает меня изучать.

— Нет, никогда не видел, — отвечаю я.

— А вы сами тут живете? — спрашивает человек в сером, а человек в черном ­что-то рассматривает в своем телефоне.

— Да.

— А его никогда не видели? — человек в сером снова показывает мне снимок. — Тоже тут живет.