Нелюбовный роман (СИ)

В последующие дни она с трудом верила, что её нынешняя жизнь – это на самом деле. У неё были деньги, причём довольно много, ей хватило на все покупки для малыша, тем более, что очень многое ей передали от благотворителей. Их даже не пришлось просить – они пришли сами, принесли ей кучу пелёнок и вещиц, назначения которых Севель не знала, притащили ванночку, прикатили коляску – так что её собственные средства остались ей. Она ходила по магазинам, осторожно приценивалась к продуктам и вещам, которые раньше не смела себе позволить, и с каждым днём начинала дышать всё свободнее и свободнее.

Тем более, что перед собой она толкала красно-синюю коляску, в которых катали только мальчиков, и чувствовала на себе полные зависти взгляды. Она вдруг стала особенной, не такой, как все, и это было упоительно. Казалось, жизнь теперь вся к её услугам, и в ней столько радости, что одной душе даже не вместить. Радости очень помогало то, что ребёнок был спокойный, много спал, ел, не причиняя боли, и сам редко на что-то жаловался – больше гулил, чем кричал.

Но Севель не дала себе увлечься этим счастьем. Немного освоившись в новой жизни и отдохнув от прежней – забитой тяжёлым трудом и мыслями о хлебе насущном, о ещё одной монете, которую удастся отложить, и о том, не выкинут ли с работы – она впервые серьёзно задумалась о будущем. Сначала ей пришло в голову, что можно попытаться найти работу. Может быть, если она через полтора года будет иметь хороший доход, то тогда…

Нет, конечно, полная чушь, ведь от заработков муж не появится. Гуляя по улицам с коляской, она начала улыбаться встречным мужчинам, хоть внутри у неё всё содрогалось – эти попытки казались ей опасными. Но мужчины, пресыщенные женским вниманием, не клевали даже на мальчиковую коляску. В смысле, смотрели-то они на коляску, а не на Севель – и только.

А время шло. Малыш перевернулся на животик, потом сел, пополз, начал вставать… Миновала зима, и возмужавшая весна освежила мир ранней слабой зеленью. С каждым днём становилось теплее, теперь с ребёнком можно было гулять дольше. У него был чудный голосок, он лопотал что-то и трогательно обнимал мать за шею, а молодая женщина всё чаще думала о том, что время их разлуки неуклонно приближается. Сын уже не так часто прикладывался к груди, а когда побежит, и вовсе может бросить. И тогда… Тогда понятно, что будет. Она сомневалась, что приёмная семья на самом деле захочет терпеть её при ребёнке. Зачем им это?

Севель всё-таки сделала попытку найти работу, и кое-что даже нашла. Но когда обмолвилась об этом даме из опеки, получила отповедь. Дама напомнила, что если молодая мать станет уделять внимание работе вместо того, чтоб заниматься ребёнком, то малыша могут забрать сразу. Выйдя на улицу после этой пламенной речи, Севель уткнулась носом в плечико ребёнка и расплакалась.

– Ну, в чём дело? – грубовато прозвучало слева, и от испуга молодая женщина притиснулась спиной к стене. Мужчина, который обратился к ней, выглядел очень прилично – в костюме и плаще, накинутом на плечи, с ключами от машины на пальце. Он смотрел на Севель с искренним беспокойством, и слёзы, отступившие было перед испугом, заструились снова. – Почему ты плачешь? У тебя сын, а ты плачешь. Что стряслось, женщина?

– Я… Я просто… Простите, что побеспокоила, просто…

– Ну что «просто-то»? Давай, говори!

– Понимаете, я не хочу расставаться с сыном, вот и… всё.

– Ну, и в чём дело? Похвальное желание… Что – муж с тобой разводится?

– Я не замужем.

– Так. Ну-ка, объясни всё толком. Что отец ребёнка-то? Чем ты ему не угодила?

– У него нет отца.

– Как так «нет»? Это почему вдруг? – Взгляд у мужчины исполнился подозрений, и Севель уже привычно принялась уверять, что дело не в её безнравственности, что так получилось, и у неё даже есть характеристики с работы и из церкви, и вот, опека тоже позволяет ей воспитывать малыша. Аргумент подействовал, лицо снова смягчилось, и мужчина, подхватив молодую женщину под локоть, подвёл её к ближайшей скамейке. – Так, значит, отца нет, и он, хоть и знает о рождении мальчика, к тебе не пришёл.

– На производстве все знают.

– Так, ну что ж… Ты действительно не виновата. И это не дело, конечно. Раз тебя сочли достойной выкармливать сына, значит, ты сможешь и дальше за ним ухаживать… Ну-ка, дай взглянуть на мальчишку. Дай подержать. – Он неумело принял мальчика на руки. Тот, хоть и смотрел с недоверием, терпел, потому что привык, что его часто осматривают: врачи, психологи, специалисты, которые должны были решить, достаточно ли бодро и весело выглядит ребёнок, и хорошо ли с ним обращаются, судя по его виду.

Лицо мужчины стало таким умилённым, словно он никогда в жизни малыша в руках не держал, а всегда мечтал. Он со второй попытки усадил мальчика к себе на колено, и, поддерживая его ладонью под спинку, осторожно погладил по голове, по аккуратной полосатой шапочке.