Нельзя

То, что произошло дальше, стало неприятным сюрпризом для всех присутствующих: какой-то парнишка, вероятно, решивший произвести впечатление на свою девушку, достал перочинный нож из кармана. Придурок размахивал им направо и налево, однако мы с Алистером услышали недоуменные возгласы не сразу. Может быть, Алистеру или кому-то еще удалось бы уложить этого пьяного идиота на землю, если бы тот не действовал так быстро и лихорадочно. Он подобрался к нам непредвиденно быстро и по нечаянности махнул ножом в воздухе. Нетрезвый парень поступил так же и во второй раз, однако теперь лезвие практически коснулось груди Шеридана. Сводный брат закрывал меня собой, но, абсолютно ни о чем в данный момент не думая, я резко высунулась из-за его широкой спины и выступила вперед.

Кровь.

Кровь.

Боль.

Глава 11

Джоселин

Ранение оказалось несерьезным и совсем неглубоким. Паника в глазах и голосах учащихся меня напугала куда больше. Тот нетрезвый дурак выглядел совершенно беспомощным, растерянным и раскаивающимся, когда окончательно понял, в чем дело. А произошло это после того, как его нос встретился с крепким кулаком Алистера. Затем напившийся вдрызг парень получил от Шеридана еще пару ударов. Мне пришлось успокаивать Алистера и вместе с тем прижимать к порезу ладонь, чтобы остановить кровь. Наверное, тогда бедный парнишка вмиг протрезвел. Прежде чем меня в спешке и суматохе увели со стадионного поля, я смогла увидеть его окровавленное лицо и огромный расцветающий синяк под глазом.

В больнице медсестра после осмотра врача наложила мне несколько швов. Было, конечно, больно, но анестезией мне служили последние сказанные Алистером слова и то, с какой яростью он бросился на ученика школы за то, что тот сделал со мной. То, как сводный брат обо мне переживал, как волновался и торопил врачей. То, как он вез меня сюда, постоянно прибавляя скорость, вытирая со лба холодный пот. Воспоминания о сумасшедшем беспокойстве Алистера стали моим обезболивающим. Я знала, что он за дверью палаты и, вероятнее всего, сейчас он нервно мерил шагами коридор.

На самом деле, ничего страшного не случилось. Все уже прошло. Медсестра заклеила пластырем напоминание о невеселом происшествии, забинтовала мне руку и, сделав кое-какие записи в журнале, велела прийти завтра на перевязку. Я осталась сидеть на кушетке, стараясь казаться мрачной и подавленной и не махать ногами от радости, что вот-вот снова увижу встревоженного Алистера. Медсестра открыла дверь, и он, как и следовало ожидать, тот час же оказался внутри. Я никак не выдала этого, но сердце радостно и трепетно замерло в груди. У меня прямо-таки запела душа, когда Алистер положил обе ладони на мои скулы и провел по лицу большими пальцами. Я в действительности сделалась серьезной, боясь пошевелиться. Как будто, сделай я хоть движение, все растворилось бы, все оказалось бы сном.

Он был рядом, его ладони были такими горячими, а дыхание — частым и прерывистым.

— Ты в порядке, да? С тобой все в порядке? — раздался взволнованный голос Шеридана.

Он был на грани истерики, поэтому я посчитала правильным положить свои ладони поверх его, внимательно на него посмотреть и попытаться унять эту всепоглощающую панику.

— Со мной все хорошо, о`кей? Ничего ужасного не произошло.

Он зажмурился и поспешно закивал головой. Один за одним на его телефон приходили сообщения, но Алистер, к счастью, так и не нарушил магию настоящего момента. Лишь спустя несколько минут он перестал меня обнимать, отстранился и еще пару прекрасных секунд его руки согревали мое лицо. Единственное, о чем я могла думать — это то, что хочу губами прижаться к твердой ладони. Иногда мне становилось страшно, вот так сильно я любила Алистера. Настолько была в него влюблена.

Когда медсестра оставила нас наедине, Шеридан все-таки немного отодвинулся. Мы некоторое время прибывали в абсолютном молчании. Я в смятении теребила подол своей васильковой футболки, ощущая, как изредка стреляло в месте пореза. Сводный брат, спрятав руки в карманах, не знал, куда деть глаза. Никто не осмеливался заговорить первым. За дверью продолжала кипеть жизнь: не прекращались быстрые шаги и эмоциональные разговоры. Я знала, что за нами с Алистером последовали и другие — мои соученики, кто-то из преподавателей. Может быть, даже приехал директор. Но я не хотела видеть никого другого, кроме человека, который стоял напротив.

— Ты множество раз избавлял меня от неприятностей, — я, в конце концов, набралась храбрости, чтобы уничтожить тягостную тишину, — но никогда раньше ты за меня так не боялся, как сегодня.

Мой голос мучительно хрипел, тело дрожало. Я не имела понятия, что говорить дальше, если Алистер продолжил бы по-прежнему сохранять молчание. Но прошло долгих две минуты, и он-таки сказал:

— Просто… Я… Ты совсем недавно пострадала на дороге, а теперь это… Ты ведь защищала меня. — Шеридан прочистил горло кашлем, щеки его покрылись багрянцем. — Даже представить боюсь, какую истерику закатила бы твоя мать, случись с тобой что… Ну, в смысле, что-то похуже этого…