Нельзя (не) любить

Я прошла мимо матери, которая вдруг тронула мою руку, в некоем извиняющем жесте, а я только моргнула, прощая ее. Она мама, и кроме этой ситуации у нас не было причин для конфликта.

Папа закрыл за нами двери и пригласил меня сесть в кресло возле чайного столика. Ладно хоть не как директор, вызвавший на ковер, принимает.

– Ну рассказывай.

– Ник, ну то есть Фогель не насиловал меня.

Отец ерзал на стуле, а лицо стало напряженнее.

– Твоя мать тоже меня пытается в этом убедить, но вчера я наблюдал твой испуг.

– Меня застали за сексом в доме родителей. Мне кажется, тут сложно остаться хладнокровной.

– Тоже верно. Значит, не насиловал?

– Нет, мы вместе. Ну были до вчерашнего вечера.

– Почему были?

– Ну я вроде как опозорила его. Он больше, – проглотила комок слез, – не хочет меня видеть.

Папа сжал переносицу пальцами.

– А я ведь уже договор с ним разорвал.

– Быстро, – сникла я еще больше. – Он еще в Москве?

– Точно знаю, что да, но сколько пробудет, не могу сказать. Но могу узнать, если тебе сильно надо.

– Надо! Очень надо! Узнай, пожалуйста.

Отец уже поднес телефон к уху, но тут внимательно посмотрел на меня.

– Ему сорок.

– Знаю.

– Он никогда не будет жить в России, а значит, и ты не сможешь здесь жить.

– Знаю.

– А еще он был влюблен в твою мать.

– Если ты пытаешься меня отговорить, то бесполезно. Я люблю его, пап.

Он вздохнул и снова набрал номер. Узнал, что самолет Фогеля и Ингрид в три часа. А значит, у меня еще есть время. Я бросилась папе на шею и поспешила на выход. Там меня уже ждал Платон, и мы вместе побежали на улицу, где припаркован его порше.

– Ты только побыстрее. – пристегнулась я, а Платон хмыкнул.

– По-другому в этой машине и не бывает.

Глава 37. Настя

Мы мчались с Платоном так, словно за нами гнались все черти ада. И я молилась этим чертям, чтобы успеть. Чтобы Ник меня простил. И чем ближе мы были, тем надежда становилась ярче. Ведь Ник всегда меня прощал. Ведь он любит меня. И теперь я готова на что угодно, чтобы быть с ним. Даже уехать в далекую и чужую Швейцарию.

Но вот одного я не могла понять. Почему Платон так жаждет мне помочь. Этот несносный парень, который всегда плевал на всех и вся, который потакает любым своим желаниями, не думая о последствиях. Почему же он помогает мне.

– Платон?

– А?

– А что сподвигло тебя мне помочь? Сложно поверить, что ты внезапно стал альтруистом.

– Ага и столь же внезапно приму целибат, – смеется он и так заразительно, что я уже представила, как он идет и стрижется в монахи. Кошмар.

Я рассмеялась и мне даже легче стало. Напряжение, сковавшее тело улеглось. И надежда, что была яркой, теперь и вовсе ослепляла. Ведь Ник наверняка просто ждет, что я приеду. И все будет хорошо.

– И все-таки.

– Я ж Ингрид трахал, – говорит он так спокойно, словно для него в порядке вещей, спать с чужими невестами. Я от шока открыла рот, но тут же закрыла. Еще пару месяцев назад я бы даже его осудила, но совсем недавно сама давала себя иметь чужому жениху.

– Ясно. Ты ее любишь?

– Люди не всегда трахаются по любви, детка. Просто она меня тут выбесила, как раз после того, как мы обнаружили вас с немцем в туалете. Она даже не расстроилась. Более того заметила, что Ник все равно женится на ней, даже если спит с тобой. А этот твой поступок навсегда отвратит его от тебя.

Я моргаю пару раз, чувствуя, как начинает тускнеть надежда. Вот зачем я спросила. Зачем?

– Ты тоже так считаешь?

– Разве вез бы я тебя к нему, если бы так считал. Он наверняка выберет крошку, которую лишил девственности, чем бабу, которая спит за стенкой от его комнаты.

– Господи, – закрываю глаза ладошками. – Это получается ты помогаешь мне, чтобы насолить ей?

– Чем не мотивация. И вообще думай только о Нике. И пуговичку верхнюю расстегни.

Я замолчала, не зная, что еще казать и как к этому относится, но сделала как он сказал. С другой стороны, меня волнует только Ник и его сердце. Я очень надеялась, что любовь там поселилась окончательно и он сможет простить мне мою детскую выходку.

Мы доезжаем до нужного отеля. И я почему-то думала это будет тот же самый отель, тот, в котором мы с ним спали, но нет. В этом отеле он жил с Ингрид. И мне понадобилось несколько минут, чтобы понять, что он все еще ее жених. А Платону пару минут, чтобы выяснить что они с самого начала живут в одном номере. Вместе. А может все это время они и спали вместе.

Эта мысль заставляет меня повернуться к выходу, но Платон крепко удерживает мою руку. И я хочу ее вырвать, но тут вижу Ника с сумкой на плече. Сзади шла, что-то печатая в телефоне Ингрид, а еще дальше метрдотель с двумя чемоданами. Он не мог увидеть меня оттуда, но словно почувствовал. Повернул голову и затормозил ровно на столько, чтобы сказать, что-то Ингрид. Та тут же посмотрела на меня прищурившись, а на Платона с нескрываемым призрением.

Я сглотнула, стоящая под прицелом его осуждающего взгляда. Но не двигалась.