Нельзя, но можно. История «АндерСона» в смыслах, рецептах и цифрах

Артистом Саксон решил стать во время урока пения. Во втором классе. Во время урока — а они в девяносто седьмом-то году проходили не как сейчас, под караоке, — у нас был Виктор Михайлович с фортепиано — Стас попросился на сцену. Спеть песню. А был он, по собственным словам, «человеком зимним, закрытым». Переволновался и перепутал куплеты. Но решил уж петь до финальной ноты, пусть и неправильно. Весь красный, он ждал разбора своего выступления. Думал, разнесут по кускам. Но Виктор Михайлович сказал Стасу вот что: «Настоящий артист никогда не останавливается, даже если он понял, что ошибся. Он всегда должен доиграть и допеть до конца, потому что перед ним зрители». Стас запомнил эти слова: «Они повлияли на меня, и, возможно, то, что я сейчас говорю „своим“ детям в игровой, они тоже запомнят».

Праздник, даже если это шоу мыльных пузырей, должен продолжаться. И так получилось, что тот день, когда на него вылили бадейку мыльной воды, стал — по прошествии времени — не концом, а началом его собственной большой игры.

В «АндерСон» он попал по объявлению: искал место, где мог бы пригодиться со своей специальностью. Что ж, аниматоров в сети всегда не хватало. Мы уже писали о том, как тяжела работа в игровых комнатах. Целый день ты сидишь в огороженном помещении, и целый день к тебе приводят детей, которых надо занимать.

Стаса отправили на Мичуринский, в который никто особо ехать не хотел. Маленькое кафе на Юго-Западе — камерное место, мало чаевых. Саксон разместился в невеликой игровой и начал работать.

А через какой-нибудь месяц о нем знала уже вся сеть. При этом Стас сидел в детской, как затворник, и знать не знал, что стал обсуждаемой фигурой. Он играл, а дети прибегали потом к столику в кафе и кидались к родным: «Ой, мама, а что там!» — «А что?» — «Там, там — дядя Стас!» Появились чаевые, валом пошли отзывы — через какое-то время стало понятно, что в маленькой комнате на Юго-Западе происходит что-то особенное.

Так что особенного происходило в маленькой комнате? Попробуем разобрать правила, по которым живет анимационная команда «АндерСона» и Стас Саксон, придумавший новый способ играть с детьми.

Для начала дружба. Равенство, но не равноправие. В игровой комнате детей ждет старший друг. Это дети должны хотеть быть похожими на своего старшего товарища, а не он на них.

— Что обычно делает аниматор? Обычно он с профессиональным озорством восклицает: «Детки, давайте поиграем!», «Ой, какие мы тут все хорошие и красивые!» А потом… Потом смотрит, чтобы детки не поубивали друг друга. Но дети — это люди, а людям не надо льстить. Наигранная любовь — провал. Скажем, к нам приходит девочка в нарядном платье. Ну, если нравится тебе платье, скажи, а если ты просто хочешь с помощью комплимента расположить ее к себе, лучше промолчи. В таком возрасте комплименты хороши только от шеф-повара. В виде пирожного. Дети — эмпаты, они действительно многое понимают и чувствуют.

Потому что, когда девочка слышит: «Ой, у тебя такое платье красивое!» — она начинает смущаться. А почему? Все очень просто: она понимает, что ее хвалят, но она слышит, что дядя или тетя врут. Что им все равно, какое у нее платье. Естественно, она не может во всем этом разобраться и замыкается. Наша работа становится намного проще без лести. Я — друг, просто друг. Мы можем с детьми даже поссориться — это здоровые взаимоотношения; друзья ссорятся, потом мирятся — это нормально. А если ребенок падает, я говорю ему: «Ударился? Показывай где? Ну, начинай плакать!» Обычно детям говорят: «Не плачь!» А мы ломаем шаблон. Ребенок начинает смеяться, и ему эти шишки уже неинтересны. Безусловно, я сразу смотрю, о какого рода повреждениях идет речь. В игровой комнате вообще нет ни одного острого угла. Я говорю о ничтожных происшествиях, которым нынешние взрослые придают излишнее значение. Это вечное воспитательное «Не плачь!» висит над всеми детскими площадками страны. А я вырос в многодетной семье. У меня две сестры и брат, и все младшие. И девяностые годы на дворе, когда родители работают с утра до ночи. Я поменял в своей жизни сотни памперсов, переиграл тысячи игр, видел немало шишек и знаю, что, если сказать ребенку: «Не плачь», вот тут-то он и начинает плакать.

В игровую комнату Стас Саксон входит в образе. Это второе важное правило системы «АндерСона». Придумать себя.

— Когда я вел праздники, — говорит Стас, — я работал в костюмах. Все разнообразие детских излюбленных типажей — пираты, ковбои, клоуны, человеки-пауки. Но почти всем этим героям я прививал что-то свое, чтобы не быть просто кинематографической маской. У меня был собственный образ, свой псевдоним. Я был кабачком. «Капитан-кабачок», «дядя-кабачок», «ковбой-кабачок». Это смешное слово, оно детям «заходит на слух». Мне было комфортно быть не просто пиратом, а смешным пиратом.