Немая девочка

– Это Ванья, а Эрика ты знаешь, – сказал Франк, когда они вошли в комнату. – Ванья тоже из полиции.

– Привет, Хампус, – поздоровался Эрик, и Ванья выдавила из себя слабое: «привет».

Комната больше всего напоминала больничную палату. Доминировала в ней кровать со стальными решетками с боков, которая, похоже, опускалась и поднималась во все стороны. Рядом стоял стол с разными лекарствами, кремами и средствами ухода за больным. По другую сторону кровати – аппарат, который, как предположила Ванья, при необходимости снабжал Хампуса кислородом. Возле одной стены стояли тренажеры, благодаря металлическим корпусам, сбруям, веревкам и противовесам больше напоминавшие орудия пыток.

Ванья никогда не представляла себя матерью. Она не была уверена, что когда-нибудь захочет иметь детей. Немногие из ее друзей, образовавшие семьи, говорили, что получают от своих детей радость и испытывают к ним более глубокую и искреннюю любовь, чем к кому-либо прежде. Ванья не могла не задуматься над тем, относится ли это к Франку и Хампусу тоже. Любовь – да, но радость? Неужели все не ограничивается только вечным беспокойством, постоянной работой, ничего не дающей взамен? Действительно ли такие усилия компенсируются радостями? Возможно, у нее просто слишком аналитический и расчетливый склад ума. Ей, несомненно, не хватает эмоциональности, необходимой для того, чтобы иметь собственных детей.

Когда они уселись и Франк начал кормить сына, Ванья завела разговор о шахте, и Франк кивнул. Да, он принадлежал к тем, кто хотел продать землю. Ему, как известно Эрику, немного осталось, а без него сын не сможет жить в доме один. Добывающая компания предложила за землю намного больше, чем он получил бы в другом случае, так почему было не согласиться?

– Но продажа не состоялась, – сказала Ванья.

– Да, не состоялась, – подтвердил Франк.

– Как вы к этому отнеслись?

Франк слегка пожал плечами. Снова поднес ложку с красным пюре ко рту молодого человека. Бо́льшая часть, казалось, опять не достигла цели.

– Когда я умру, друзья, которым я доверяю, продадут землю за достаточно большую сумму. Муниципалитет пообещал, что Хампусу сохранят сиделок. Ему будет хорошо. Это единственное, что имеет значение.

– Вы знали Яна Седера? – внезапно спросила Ванья.

– Мы не общались, но оба прожили здесь долго. У меня периодически возникал повод его посетить, поскольку я отвечаю за охоту на дичь, а он, скажем так, своеобразно относился к охотничьим законам.

– Вы когда-нибудь одалживали у него ружье?

– Зачем мне? – Франк покачал головой. – У меня есть свои ружья.

Ванья замолчала.

Здесь что-то произошло. В последнем ответе.

Голос стал чуть-чуть напряженным. Напряжение голосовых связок слегка повысило тембр. Совсем немного, менее чуткий слушатель просто пропустил бы это, но не Ванья. Франк откашлялся. Он тоже заметил свою оплошность и попытался ее замаскировать, или просто пустил петуха?

Ванья ждала. Надеялась, что Франк окажется из тех, кто не любит молчания, и заговорит. Возможно, начнет еще больше дистанцироваться от Яна Седера. Станет рассказывать, что он «слышал», и излагать свое алиби на момент убийства, хотя его об этом не просили.

К сожалению, ей не удалось узнать, собирался ли Франк нарушить молчание, поскольку Эрик, очевидно, молчание совсем не любил. Он заговорил о предстоящем праздновании Первого мая и спросил, не хочет ли Франк вечером после шествия поужинать вместе с ним и Пийей.

Мгновение, если таковое имелось, было упущено.

– Нам хотелось бы, чтобы вы оставались поблизости или сообщили, если надумаете куда-нибудь уехать, – сказала Ванья и встала.

– Меня подозревают? – спросил Франк почти веселым голосом и впервые с начала разговора оторвался от сына и посмотрел на Ванью.

– Нет, но нам все-таки хотелось бы знать.

– Я собирался завтра поехать в Вестерос. Там состоится двухдневная конференция, посвященная новым законам охраны дичи. Я могу на нее поехать?

Ванья задумалась. Что бы ей ни почудилось в его голосе, этого было недостаточно, чтобы его удерживать. Отнюдь не достаточно. Она посмотрела на молодого человека в инвалидном кресле. Будь у нее дома ребенок с такой инвалидностью, ей бы требовалось иногда ненадолго уезжать. Как бы Франк ни любил сына, он, вероятно, чувствует то же самое.

– Да, вы можете поехать на конференцию. Два дня?

– Да, я вернусь в среду вечером.

– Где вы будете жить?

– Думаю, в гостинице «Бест Вестерн».

– Хорошо. Спасибо за помощь, – сказала Ванья и протянула руку Франку, который опустил ложку в миску и пожал ей ладонь. – До свидания, Хампус, – добавила она перед тем, как покинуть комнату.