Немчиновка

Тогда Денис встал и босыми ногами прошлёпал к окну. Это была ночь полнолуния. Хотя сама Луна висела где-то сбоку, её свет заливал окрестности, создавая мерцающую серебристую дымку. Денис позабыл о смелых фантазиях и, открыв окно, стал глядеть на улицу. «Наташа Ростова, блин». Со второго этажа отлично просматривался кусок проезжей части перед домом.

***

Он не понял, в какой именно миг на дороге возник силуэт собаки. Только что её не было и вот… она есть. Большая, вероятно серая, псина стояла прямо на середине улицы, внимательно подняв уши и опустив хвост. Она пристально смотрела вдаль. «Найда?!» – непроизвольно прошептал Денис. В следующую секунду силуэт исчез. Ничего себе, как тени играют! Да и воображение, подстёгнутое сегодняшними воспоминаниями, надо полагать, разыгралось тоже.

Внезапно Дениса потянуло на улицу. Бывало, они с ребятами договаривались выйти в полночь на Запрудную тайком от родственников. Правда, тайком получалось именно у Дениса – самого маленького участника «банды». Зачастую его старшие друзья так и оставались гулять до самой ночи, и никто не загонял их домой. Но всё равно полночь манила всех – мистический час, когда, казалось, должно обязательно произойти что-то сверхъестественное.

Сбившись в кучу, они вставали в центре улицы и ждали. Прислушивались к шорохам, вглядывались во тьму, в становившиеся по ночам страшными кусты. Но на самом деле ничего особенного не происходило, как бы ни старались они убедить себя, будто потусторонние силы совсем близко.

Впрочем, однажды после показа «Собаки Баскервилей» из кустов напротив дома Клёновых донёсся жуткий тоскливый вой. Он был тем более ужасен, что собачьи модуляции сочетались в нём с человеческой интонацией, и от этого кровь холодела в жилах. На некоторое время компания застыла не в силах пошевелиться. Потом Лёшка, преодолев страх, поднял с земли камень и швырнул в самую гущу кустарника. «А-а-а… придурки!» – раздался мальчишеский вопль, и из зарослей, потирая плечо, вывалился Сашка. «Сам придурок! – накинулись на него остальные, – дошутишься однажды, дебил!»

В мгновение ока пронеслись в голове Дениса эти сценки. На улицу потянуло ещё сильнее. Он оделся, не зажигая света, и медленно, стараясь не скрипеть, спустился на первый этаж. Из нижних комнат не доносилось ни звука. Катерина с Агашей спали. На счастье Дениса, входная дверь оказалась запертой лишь на щеколду, так что спустя миг он оказался во дворе. Джокер, должно быть, тоже спал где-то в доме, а вот Найда часто устраивалась на ночь на крыльце хозяйского дома вместо конуры.

В отличие от двери в дом основные ворота закрывались на серьёзные замки. Хорошо, что Денис ещё днём заметил запасные ключи, висящие у входной двери. Воспользовавшись ими, он выскользнул на улицу.

Ни на центральной дороге, ни на тропинках, проложенных справа и слева вдоль домов, никакой собаки не было. Горели высокие фонари, в жёлтых пятнах возле них кружила мошкара. Радуясь появлению еды, громко пищали комары. Фонарный свет вкупе со светом Луны выделял асфальтированную дорогу в ночи, в то время как дома, расположенные вне зоны освещения, наоборот, погрузились в темноту. Казалось, некоторые из них даже исчезли, а асфальтовое покрытие будто бы расширилось. Вдали немного зловеще чернел, отливая обсидиановым блеском пруд.

Денис двинулся вниз, в сторону водоёма. Лёгкий ветер заставлял шептаться листья в кронах больших лип. Денису сделалось немного не по себе, но он продолжал движение вперёд и, выйдя к берегу, повернул направо к плотине. Из камышей раздавались приглушённые звуки. То ли стебли тёрлись друг о друга, то ли шуршали какие-то ночные звери.

Денис преодолел примерно половину пути, когда вместо современного памятника из чёрного гранита, который должен был сливаться со мглой, ему вдруг померещился низкий белый обелиск восьмидесятых годов. Он походил на поставленный вертикально кусок мела, и его белизна отчётливо выделялась в темноте. Вдобавок обелиск светился призрачным светом.

Денис испугался, хотел повернуть назад, но постыдился. "Опять игра теней". Внутри зашевелилась детская вера в Пиковую Даму, в привидения, в гномика, в чёрные руки и гробы на колёсиках, во всё, что в изобилии поставляла детской душе Немчиновка. И также, как тогда, преодолевая страх перед пугающими и манящими рассказами, он продолжил свой путь.

Белый обелиск ещё какое-то время маячил перед глазами Дениса, но, когда тот приблизился метров на сто, оказалось, что высокий чёрный памятник торчит на своём месте, не имея никаких признаков белёсости.

На берегу возле стеллы сидела девушка и смотрела туда, где раньше висела на толстом канате тарзанка. На земле лежала какая-то книга. Не желая пугать девушку, Денис встал поодаль и, скосив глаза, попытался её рассмотреть. Что-то знакомое, но далёкое почудилось Денису в красивом профиле. Медленно повернув голову, девушка взглянула Денису в лицо. Её глаза были неестественно большими и тёмными, словно подёрнутыми тиной. Денис шагнул вперёд. Он тотчас узнал и глаза, и нос, и волосы, и этот странный взгляд.