Немчиновка

– Я не замужем и не была, – сухо ответила Катерина, – и, предвосхищая твой вопрос… Агаша не знает, кто её отец.

"Вот те на". Его подмывало спросить: а ты-то сама знаешь? Но это прозвучало бы грубо, и он сдержался.

– У тебя семья есть? – неестественно бодро спросила Катерина, уводя разговор от скользкой темы.

– И есть, и нет… поженились, развелись, как каждая вторая пара в России.

Катька понимающе кивнула. Денису страшно не хотелось, чтобы она спрашивала о детях, однако она, конечно, спросила. Сквозь сжатые зубы он выплюнул:

– Дочь.

Денис желал поскорее замять тему, но для Катьки это был болезненный вопрос.

– Общаешься?

– Стараюсь.

– Ну, молодец раз так.

Денис промолчал. Тягостное чувство неполноценности охватывало его всякий раз, когда он вспоминал о Лизке.

Неожиданно Катька сказала:

– Слушай, может, останешься с ночёвкой? Тебе завтра на работу надо?

Она старалась произнести это радушно, вот только Денису почудилась в её голосе тревога, какие-то мучительные нотки прозвенели в воздухе и растворились, оставив после себя смутный отголосок.

Вопрос застал Дениса врасплох. Он растерялся и, не имея времени на раздумья, ответил:

– Мой офис на Новослободской, так что удобно.

Катька улыбнулась.

– Ты не против спать наверху, а то в твоей бывшей комнате разбросаны Агашины вещи?

– Да не вопрос, – пробормотал Денис.

Внезапно он ощутил в душе отзвуки своей детской полувлюблённости в Катьку. Только теперь Денис стал взрослым. В воображении замелькали смелые картинки: ночью Катька поднимается к нему, встаёт посередине комнаты, скидывает одежду, призрачный лунный свет заливает всё пространство второго этажа, и, погрузившись в него, словно в серебристую воду, они занимаются любовью.

В реальности до этого было далеко. Катька накрыла ужин внизу в главной хозяйской комнате. Подала салат, зелень с огорода и жаркое из курицы с картошкой. Включили телевизор (единственную новую вещь в этом музее советского дачного быта) и наткнулись на передачу об Олимпиаде-80. Пёстрые трибуны, флаги, меняющиеся живые картины, слеза Олимпийского мишки и слёзы зрителей грандиозного спектакля, призванного пустить всему миру пыль в глаза.

– А мы ведь и тогда вместе смотрели закрытие, помнишь? – спросил Денис, чувствуя, что реальность окончательно куда-то отползает.

Ещё вчера он и представить себе не мог, что окажется в зачарованном мире собственного детства.

– Жаль, но не помню, – огорчилась Катерина, – зато «Вокруг света за восемьдесят дней» или «Приключения принца Флоризеля»…

– О, да! Мчались по домам на очередную серию! Вся улица пустела!

– А в грозу бабушка всегда требовала выключить телевизор. Ужасно обидно!

– А ты пугала меня шаровой молнией. И я боялся заходить к себе в комнату, потому что вдруг она там висит и как шарахнет!

Неожиданно подала голос Агаша:

– А Найда сильно боялась грозы! Она её заранее чувствовала. И тогда начинала скулить и царапаться в дверь, да, мам? И её пускали в дом, а она залезала под кровать и сидела там до тех пор, пока гроза не закончится.

– Всё верно, Агаша, – как-то невесело сказала Катерина. – Иногда я рассказываю ей о тех временах. Агаша любит рисовать и вроде как иллюстрирует мои рассказы.

Агате, кажется, не понравились откровения матери, и она недовольно заёрзала на стуле.

– Кстати, шла бы ты спать, – строго сказала Катька. – Смотри, уже одиннадцатый час!

Агаша нехотя поднялась и направилась к выходу. В дверном проёме остановилась, обернулась, свет люстры падал прямо на её лицо, оставляя в тени фигуру.

– Ну и па-а-а – жалуйста! Спа-а-а-койной ночи! – капризно произнесла она.

В этот момент Денис отчётливо понял: Агаша точно похожа на кого-то знакомого. Не грубо, топорно, а чуть уловимо, зыбко. С первой секунды встречи с девчонкой Дениса привлекли её рыжие волосы, такие же, как у Катьки. В черты лица он толком не вглядывался. И ещё эта манера тянуть слова. Сходство с кем-то пока не узнанным стало очевидным. Но с кем? Денис не мог сообразить, как ни напрягался.

Катерина проводила его на второй этаж. Эту часть дома Денис помнил хуже, потому как приходил сюда не так уж часто. Здесь жили Катькины родители – оба заводские рабочие – а они с Катькой иногда в дождливую погоду забирались сюда, чтобы порисовать за большим столом с видом на лужайку и улицу. На втором этаже всегда пахло влажным деревом.

Денис рад был обнаружить над притолокой старую репродукцию картины Перова «Тройка». Знакомые лица – трое замученных детей катят огромную обледеневшую бочку сквозь снег, ветер и мглу.

– Привет, это снова я! Не ждали?

Затем он разделся, улёгся на пружинистую скрипучую кровать с железными шариками, закрыл глаза, однако ему не спалось. Он вдыхал немного затхлый и всё же приятный запах старых вещей, досок, прислушивался к шорохам, потрескиваниям, стукам, раздававшимся в доме и на крыше.

Так он лежал некоторое время. Наверное, уже близилась полночь, но сон всё не шёл.