Немецкие предприниматели в Москве. Воспоминания

Самым прекрасным воспоминанием был большой праздник наездников, пришедшийся на юбилей полка. Присутствовал великий герцог Баденский526, наш шеф, и торжество было отмечено великолепно. Я выступал на лошади в роли французского кирасира. Соответствующую форму мне прислали, оставалось только отдать ее на подгонку. Праздник длился три вечера, были показаны высшие достижения верховой езды, и вся эта обстановка на арене и цирковая атмосфера доставили мне большое удовольствие. Когда великий герцог покидал площадь после овации, начатой нашим полковником фон Бернхарди, а мы в это время образовали живой коридор из всадников, герцог остановился возле меня и объяснил жене историю всех деталей французской формы. Я, разумеется, застыл соляным столбом. Вообще, присутствие высокопоставленных особ мне и, наверное, большинству очень импонировало. То же самое касается и различных кайзеровских парадов, в которых я участвовал. Когда при следовании кайзера мимо нас раздавалась команда «Равнение направо!», такие моменты врезались в память, оставляя глубокое впечатление.

По окончании года службы я, вероятно, приехал в Галле. Возможно, впрочем, что порядок был немного другим. Там находилась высшая сельскохозяйственная школа, а аграрии чаще всего входили в Аграрную лигу. В Галле у нее было большое здание, в котором по студенческому обычаю проводились гулянки.

Лекции были интересными. Главной точкой притяжения в Галле был глава университета профессор Кюн527. Лекции Кюна посещались очень интенсивно, но мне кажется, что его взгляды были во многом устаревшими, по крайней мере по нынешним меркам сельского хозяйствования, но в ту пору слушатели им восхищались. И вообще, там были интересные преподаватели, например профессор Меркер, который в основном читал сельскохозяйственную промышленность, такую как винокурение, производство крахмала и т. п.528 Или Конрад – известный экономист529, Вюст – специалист по ветеринарии530. При наличии воли в Галле можно было научиться многому. Университет чаще посещали господа постарше, у которых за плечами уже была многолетняя практика, дети крестьян и те, кто, кроме учебы, хотел повеселиться пару семестров в городе, прежде чем полностью посвятить себя профессии.

Естественно, случались дружественные пиршества и немало проказ. Насколько неприхотливыми мы были тогда, можно судить, в частности, по тому, что за свою комнату с завтраком я платил всего 18 марок в месяц. Когда потом мой брат Боб531 прибыл в Галле изучать химию и мы съехались, то у нас было две спальни, большая общая комната, а плата составляла всего 45 марок в месяц. Наличных у меня было 250 марок в месяц, и по тогдашним меркам и в сравнении с другими студентами это было очень много.

Я провел в Галле примерно три семестра, и в последний семестр у меня произошла горячая стычка с моим товарищем из‐за одной дамы на уроках танцев; дело дошло до суда чести, и я получил от него вызов на дуэль на саблях. А у моего брата в то же время случился спор с тремя студентами, и все трое вызвали его на дуэль. Мы не умели фехтовать, и были назначены тренинги, чтобы подготовить нас к дуэли. Так как я, помимо этого, опять должен был явиться на военные учения, время моей дуэли было перенесено.

Мое положение было не очень приятным, так как сразу после учений я должен был ехать в Орле в качестве инспектора. Тем не менее я успел вернуться в Галле, предстал перед судом чести, но мне повезло, поскольку мой противник предпочел уклониться и не явился. Мой брат Боб, с которым я очень дружил, «заколол» трех своих противников; впрочем, мне рассказывали всякие забавные вещи об этих трех поединках.

Стало быть, я добрался до Орле, где меня наняли инспектором в имение на 3000 моргенов532 на годовое жалованье в 800 марок, с верховой лошадью, бесплатным жильем и питанием. Я прибыл прямо к сбору сена. Мой будущий шеф, один из самых благородных людей, с которыми я имел дело, как раз уехал, так как был призван на офицерскую службу, а мой приезд несколько задержался из‐за инцидента в Галле. Так что я вступил в должность совершенно самостоятельно, и было не совсем легко сориентироваться одному в таком большом хозяйстве. Но моя неколебимая любовь к профессии это облегчила, и по возвращении мой принципал обнаружил не очень много ошибок.

Я допустил только одну большую ошибку, которая, впрочем, не относилась к хозяйству. Мой предшественник был одновременно и регистратором актов гражданского состояния. Об этом я не особо заботился, и когда польское население пришло ко мне с желаниями, которые мой предместник всегда исполнял, я, не найдя перед этим всех книг с записями, но проявляя служебное рвение, регистрировал заключение браков, которые совершались, детей, которые были крещены, и прочее. Все, что я оформил в этом плане, потом оказалось недействительным, и это предстояло переделать чиновнику, ведающему актами гражданского состояния. Разумеется, мне было стыдно, но в молодости подобные промахи случаются.