Немецкие предприниматели в Москве. Воспоминания

Дальше я проехал через горы Сьерра-Невады в Йосемитскую долину, которая после Йеллоустонского парка является величайшей ландшафтной достопримечательностью Америки. Сама долина, окруженная огромными горами, великолепна с точки зрения пейзажа, ни один ветерок не касается ее, так что вода там, не тревожимая дуновениями ветра, подобно зеркалу отражает все вокруг до мелочей.

Потом я отправился от самой южной точки Северной Америки обратно на север на реку Орегон и проплыл по ней до Портленда – отправной точки старателей, направляющихся в Клондайк добывать золото. Огромные расстояния, позволяющие многое увидеть, но дающие мало пищи для ума, так что я был рад снова оказаться в Северном экспрессе, который вез меня обратно в Нью-Йорк. Но самый желанный момент приблизился, когда наступило лето, установилась неописуемая жара в Нью-Йорке, а я снова сел на немецкий пароход, чтобы вернуться на родину.

Путешествие длилось примерно три месяца и потом превратилось в прекрасное воспоминание. Наверно, оно принесло мне много полезного, но все же, повторяю, сама поездка едва ли того стоила. Америка тогда не была той страной, в которой увиденное могло многому научить. Она импонировала своей величиной и соответствующими масштабами производства продуктов и изделий, которое, правда, по крайней мере тогда совсем не было образцовым, особенно в сельском хозяйстве, о котором я лучше всего мог судить и которое было в сравнении с Германией примитивным. Повсюду были заметны существовавшие тогда нехватка людей и стремление заменить их машинами. То есть в практических вещах американцы, вероятно, нас превосходили, но сильно отставали в духовном смысле. Кроме того, все, собственно, импортировалось, если вспомнить о том, что белое население преимущественно эмигрировало из Европы, применяя и внедряя здесь свои знания. Здесь были большие немецкие колонии, целые части города населены китайцами, неграми в бесчисленных количествах, французами, англичанами, а также русскими; одним словом, Америка не произвела на меня впечатления единой страны, как мы к этому привыкли в Европе, где нации живут раздельно.

Итак, я плыл обратно. Корабль был переполнен, поскольку это было целое переселение народов, ведь приближалась открывавшаяся весной 1900 года в Париже Всемирная выставка. Во время плавания опять штормило, и мы с большим опозданием прибыли в Саутгемптон, где я сошел на берег, так как хотел еще пару недель побыть у моих родственников, семьи Шумахер. В Лондон я прибыл поздно ночью, и мне пришлось сначала остановиться в отеле. Мне предложили отель под названием «Кайзер». Следующим утром я позвонил дяде, который был не очень доволен моим временным жилищем и велел немедленно приехать к нему домой. Я прибыл в Лондон довольно потрепанным, пользуясь вещами, умещавшимися в одном чемодане. У дяди был большой образцовый английский дом. Хоть он и был выходцем из Германии, но полностью ассимилировался, став достойным англичанином.

Его семья состояла из жены, трех сыновей и трех дочерей. Первое, что он сделал, увидев меня, это отвел к своему портному и одел с головы до ног во все новое. В те времена англичанин, который полагал, что он чего-то стоит, выходил на улицу только в визитке и цилиндре. Особенно в Сити ничего другого не носили. Было заказано все, что приличествовало элегантному мужчине, даже красный фрак для верховой езды на охоте.

После того как я был одет и со мной стало возможным показаться на улице, дядя превратился в радушного хозяина. По утрам сначала совершалась поездка верхом в Гайд-парке, обычно впятером: он, три его дочери и я. Его конюшня демонстрировала отличный подбор превосходных скакунов. Потом завтрак, он ехал в свое бюро, а я был предоставлен сам себе и мог осваивать достопримечательности Лондона. Пополудни он часто выезжал со мной на спортивные состязания. Видный мужчина, в сером сюртуке и цилиндре, он выглядел очень импозантно. Фирма Вогау в Лондоне, которой дядя руководил, была филиалом нашей московской фирмы, пользовавшейся тут большим уважением548, и он хорошо ее представлял. Самостоятельные дела в Лондоне никогда не велись, выполнялись только заказы из Москвы.

Я познакомился здесь с английской семейной жизнью. Моя тетя, урожденная ирландка, не отличалась постоянным согласием с мужем, но блистала умом и хорошо выглядела. Два старших сына жили своими домами, присутствовал только младший, с которым я потом часто сталкивался в жизни. Чрезвычайно избалованный юноша, он готовился к работе в офисе, и тогда я с ним связи не поддерживал. А вот все три сестры были милые и простые. К трапезе дамы облачались в вечерние туалеты, мы, господа, были в смокингах, иначе нельзя было приступить к еде. Но обычно за столом было совсем не так официально, и особенно между братьями и сестрами царил тон, который совсем не оправдывал смокинги и утонченную обстановку.