Немецкие предприниматели в Москве. Воспоминания

В целом все, кроме Уолли, были со мной милы, предоставляя мне самому решать, что и как делать. Я и здесь вновь последовал своей привычке не очень интересоваться городскими удовольствиями, поэтому много бывал на природе в провинции, осматривая хозяйства арендаторов. Прежде всего я поражался чудесными породами животных, особенно овцами, свиньями и птицей. У дяди Эрвина было довольно большое имение недалеко от Лондона. Когда я был там, как раз построили новый дом. Как и у других помещиков, землей занимались арендаторы, а владельцы только охотились. Тут было особенно много кроликов, которые стали сущим наказанием, повсюду были их норы, они изрыли всю землю. Также здесь были фазаны, которых разводили в больших количествах, чтобы потом на них охотиться. В отличие от нас англичанин во время охоты любит прежде всего стрелять, тогда как мы в Германии, как и в России, гораздо больше радости испытываем от хорошей работы собак, от природы и от охоты по правилам. Англичане специально учатся стрелять, и, должен сказать, мои родственники смогли добиться огромных успехов в этом отношении. Здесь еще раз подтверждается поговорка: «Без ученья нет уменья», а учением английские охотники располагали при богатстве дичи, правда, специально разводимой, но имевшейся в избытке.

У меня была также возможность побывать в доме Шумахеров на балу. Приготовления заключались прежде всего в том, что дочери весь день ходили с завитыми волосами, чтобы вечером на балу они лежали красивыми волнами. Приглашены были все, кто хоть сколько-нибудь был известен и имел имя, и, само собой, друзья дома. Число приглашенных никак не зависело от количества свободных помещений. Но все прошло очень хорошо, потому что знатных гостей, когда они приходили, громко представлял слуга, стоявший в униформе в прихожей, затем они приветствовали хозяина и хозяйку дома и снова удалялись. Оставались только близкие знакомые, которые потом и танцевали. Главное в этих праздниках, чтобы на следующий день в газете сообщалось: «Присутствовал лорд такой-то… леди такая-то». В остальном же на этом балу все прошло очень просто.

Я всегда смущался в незнакомых обстоятельствах и в Лондоне также, видимо, не производил впечатление очень светского человека. Другие умеют лучше игнорировать условности, и помню, как по рекомендации из Москвы я посетил графа Стенбок-Фермора, зятя русского короля сахара Харитоненко549. Меня пригласили, поскольку я говорил по-русски. Сначала мы отправились на Тэттерсоллс, где постоянно проходили аукционы лошадей. Там мы задержались, пока не пришел граф. Думаю, мой дядя был в ужасе, когда увидел его в белом льняном костюме и соломенной шляпе. Он был, очевидно, самой большой достопримечательностью для англичан. После приобретения им нескольких лошадей я поехал вместе с ним к оружейному мастеру, где он купил прекраснейшие охотничьи ружья. У меня была возможность сделать то же самое, но мы были воспитаны такими скромными, что я даже подумать об этом не мог.

Из Лондона после прощания я отправился в Карлсруэ на учения. До того я упустил еще один шанс, о чем потом сожалел. Рудольф Шпис предложил поехать с ним на парижскую Всемирную выставку. Я отказался и так никогда и не побывал в Париже.

В Карлсруэ я уже прибыл как вахмистр, но, к сожалению, не того эскадрона, в котором служил раньше. Мой брат Макс как раз отслужил свой год, но и там мы с ним не сблизились. Мы были слишком разные. В полку его обычно называли «братишкой», он очень хорошо смотрелся в форме.

Мой брат Боб служил в то же время в артиллерии в Саксонии, и так получилось, что мы вместе приехали к отцу в Наухайм, где он был на лечении. Где-то еще должна храниться фотография с ним и тремя военными.

На этих учениях я был по-настоящему счастлив. Я так много к тому времени повидал, что, наконец, почувствовал себя раскрепощенным и за ежедневной трапезой в казино с другими офицерами смог заинтересовать всех своими рассказами. Но именно тогда, когда я почувствовал неподдельную радость существования, меня постигло несчастье, которое определило всю мою жизнь.

6. Германия 1900 года и болезнь

Мне пришлось участвовать в очень интересных кайзеровских маневрах в чудесной местности и в отвратительную погоду. Я был не совсем здоров, но принял участие и простудился под затяжным дождем. После сдачи офицерского экзамена я был отпущен и хотел посетить прежнего шефа, господина Финдайзена, на обратном пути в Москву, где предстояло обсудить мою дальнейшую судьбу.