Немецкие предприниматели в Москве. Воспоминания

Я принял решение – которое потом и осуществил – на обратном пути сделать остановку в Берлине и поделиться своими парижскими впечатлениями с господином фон Кидерлен-Вехтером, который уже год или два руководил германской внешней политикой в качестве государственного секретаря. Прежде всего я хотел передать ему взгляды, изложенные, как мне сообщил один из моих парижских друзей, Полем Думером перед началом того заседания синдиката генеральному директору «Сосьете женераль»447 Луи Доризону448. Дело в том, что Думер считал неизбежной войну с Германией и обосновывал свою уверенность в этом необходимостью для Франции отвоевать не только Эльзас-Лотарингию, но также границу по Рейну до самого Кёльна, потому что при нынешнем положении Париж находится в слишком опасной близости к границе Германии. А мнение Думера по этому вопросу разделяли его друзья в правительстве.

68. Визит к фон Кидерлену

Конечно, для нашего государственного секретаря мое сообщение не было новостью.

Господин фон Кидерлен-Вехтер показался мне в этот раз несколько взволнованным или – если учесть, что для человека с подобным самообладанием такое определение, пожалуй, неуместно, – более озабоченным, чем в прежние времена.

За завтраком, доказавшим, что его экономка, фрау Кюпке, не утратила своего былого кулинарного мастерства, он несколько раз обрушивался с критикой на рейхсканцлера, который в тот день, судя по всему, чем-то огорчил его, на его величество и, наконец, на кронпринца.

Господин фон Кидерлен привык работать по ночам и поэтому вставал очень поздно. Если ранний визит к кайзеру, пожелавшему выслушать его доклад, мог испортить ему настроение, то подобные желания кронпринца, которыми тот лишал его честно заработанного утреннего сна, приводил его в ярость. В тот день он как раз опять стал жертвой трудовой активности наследника.

Отвечая на мои слова, что, должно быть, очень трудно проводить взвешенную, последовательную политику под началом такого импульсивного монарха, Кидерлен имел в виду прежде всего «танжерский жест»449, но и другие драматические действия кайзера. Кайзер, сказал он, вообще не проводит никакой самостоятельной политики, но время от времени слишком демонстративно выступает сторонником политики, проводимой его правительством. Если сравнить, продолжал он, правительственную машину с колесом, которое может вращаться или оставаться неподвижным, то даже незначительный, едва незаметный его поворот в центре (оси колеса) вызывает несоразмерное, непропорциональное перемещение на периферии колеса. Когда у центрального руководства возникает необходимость совсем маленького, незаметного сдвига колеса – а в политике, как правило, требуются именно крохотные, едва заметные сдвиги, – кайзеру тоже следует стоять в самом центре, у оси, чтобы сдвиг на периферии не получился более существенным, чем задумано.

Однако кайзер предпочитает занимать более заметное место в конце колесных спиц, на периферии колеса. В результате даже малейшее вращение колеса в центре вызывает значительное и – из‐за позиции кайзера – очень заметное перемещение и, соответственно, тревогу на мировой политической арене.

В более веселое расположение духа государственный секретарь пришел, показав мне пачку анонимных писем и открыток, присланных ему из разных концов Германии. Большинство из них содержало грубую и часто непристойную критику по его адресу. Но этого несокрушимого шваба, мизантропа и циника, недовольство сограждан, похоже, лишь забавляло.

69. Первая Балканская война

В 1912 году у меня только в октябре снова появилась возможность побывать в Берлине. В Париже я прочел в «Норддойче цайтунг» о предстоящем рассмотрении проекта монополии на осветительное масло, побудительным импульсом для которого, как мне казалось, стала моя докладная записка имперскому правительству, написанная по совету господина фон Кидерлена в сентябре 1910 года.

Из официального коммюнике я понял, что под влиянием третьей, могущественной, но заинтересованной стороны этот прекрасный план в имперском казначействе был основательно испорчен. Поэтому я поспешил в Берлин, чтобы поскорее открыть на это глаза фон Кидерлену, которого, как я наделся, еще интересовала эта тема, хотя и была не в его компетенции. Я, как и ожидал, нашел у него поддержку и благодаря ему добился аудиенции у тогда еще незнакомого мне секретаря имперского казначейства Кюна450; потом значительную часть времени до лета 1914 года я, так сказать, на добровольных началах посвятил урегулированию «нефтяного вопроса». Я пишу здесь об этом лишь потому, что за это время получил исчерпывающее представление об имперских ведомствах и их неповоротливости, а также познакомился с некоторыми ведущими парламентариями и увидел довольно печальную картину: отношение разных партий к экономическим вопросам не сулило ничего хорошего.