Немецкие шванки и народные книги XVI века

На следующее воскресенье, закончив проповедь и по обычаю приступая к молитве за все сословия, духовные и светские, попик произнес: «Любезная паства, помогите мне молить Бога за народ в высоких сапогах, плавающий ночью по воде, и да сохранит Господь их сети от коряг, иначе эти люди начнут так богохульствовать, что небо может рухнуть. Это дурной народ, скажу я вам; то, что добрые люди приберегают днем, они трескают по ночам. Благодарю Господа, который уберег меня от этих прожорливых негодяев».

Не знаю, байка это или правдивая история, но, к сожалению, у рыбаков (не у всех, разумеется) есть подобный дурной обычай, и, сдается мне, в других ремеслах не встречаются такие сорвиголовы, которые, работая в поте лица своего, так сквернословили бы и кощунствовали, что мудрено, как это Бог не наказывает их на месте. Да будет милость Господня, дабы подобные богохульства среди этого и другого народа прекратились и они благословили бы Его святое имя. Помогай нам в этом Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святой! Аминь.

<Конец дорожной книжицы>

«ОБЩЕСТВО В САДУ"

Новая, приятная, потешная книжица, озаглавленная «Общество в саду» и содержащая многие веселые беседы, шутки и прибаутки, а также другие забавные россказни, истории и побасенки из тех, что время от времени уместны и желательны при увеселениях в прекрасных садах, у прохладных источников, на зеленых лугах, когда играет благородная музыка, во всяком хорошем обществе (дабы дружелюбно и благожелательно развлечь и приободрить пребывающих в тяжкой меланхолии). Всем тем, кто призван угождать подобному обществу, а также всем прочим, молодым и старым, на предмет занимательного и смешного чтения etc.

Новинки, услышанные, собранные, записанные, а также сочиненные в этой книжице, предлагаются

ЯКОБОМ ФРЕЕМ, городским писцом в Мауэрсмюнстере

<1557>

1

О НЕОТЕСАННОМ, ПРИДУРКОВАТОМ КРЕСТЬЯНИНЕ, ВОЗНАМЕРИВШЕМСЯ ВЫСИДЕТЬ ГУСЯТ

В Геблингской долине жила весьма богатая вдова, и у нее был сын, отличавшийся неповоротливым, неотесанным умом; во всей долине не было другого такого дурня. Этот олух углядел однажды в Саарбрюккене дочь одного почтенного, благородного человека, девицу прекрасную, статную и благоразумную. Дурак сразу же втюрился в нее и попросил ее у своей матери себе в жены, а не то грозился разбить окна, сокрушить печи и поломать все лестницы в доме. Мать уже знала и видела глупую голову своего сынка и опасалась, что, даже если посватать за него девицу и снабдить его к тому же изрядным имением, все равно от этого непутевого осла толку не будет. Но хотя девица происходила из хорошего рода, ее родители прозябали в бедности и не могли содержать свою дочь сообразно своему сословию, тем легче могло удаться сватовство.

Мать опасалась, что девица не захочет выйти за превеликого круглого болвана, каким был ее сын, и посему всячески наставляла его в правилах вежества и хорошего обращения с невестой. И когда наш чурбан первый раз побеседовал с девицей, та преподнесла ему хорошенькие перчатки из тончайшей кожи. Тут пошел сильный дождь, а жених не снял перчаток; ему было все равно, промокнут они или нет. Да к тому же, проходя по мостику, он поскользнулся, шлепнулся в тинистую воду, измарался и вылез оттуда грязнее болота. Вернулся он весь перепачканный, и перчатки развалились, на что он и пожаловался матери. Добрая старушка выбранила его и сказала, мол, мог же он завернуть перчатки в мешковину и спрятать за пазуху.

Вскоре после этого славный обалдуй опять отправился к девице. Та осведомилась о перчатках, а он возьми да и выложи ей все начистоту. Девица засмеялась, убедившись на первый случай, что за мудрец перед ней, и подарила ему сокола. Парень взял его, собрался домой, вспомнил слова своей матери, придушил сокола, завернул в платок, спрятал за пазуху и, воротившись, хотел показать матери хорошенькую птицу, а вытащил дохлого сокола. Мать опять устроила ему головомойку, сказала, что птицу надо было нести в руке.

В третий раз этот обормот явился к девице. Она спросила, как поживает сокол, а женишок ляпнул ей напрямик, что от него осталось. Девица подумала: «Это же прямой дурак», раскумекала, что не в коня корм, и подарила ему борону, авось пригодится во время сева. А он вспомнил матушкино наставление и поволок борону домой на руках, дубина дубиной. Мать все равно не обрадовалась, сказала, что следовало запрячь в борону лошадь и та дотащила бы ее.

Наконец, девица убедилась, что миро и крещение орясине не впрок, коли нет ни смекалки, ни выучки, ни разума. Девица уже только о том и думала, как бы отделаться от дурака, дала ему добрый кусище сала и сама спрятала ему за пазуху; дурак был рад-радехонек. Он заторопился домой и, боясь, как бы сало не выскользнуло из-за пазухи, вспомнил матушкино наставление, вытащил сало, привязал к конскому хвосту, сел в седло и поскакал восвояси. За конем погнались собаки, сорвали сало с хвоста и слопали его. Дурень вернулся, а салом и не пахнет.