Немецкий дом

Вместо ответа Отто Кон полез в карман пальто, порывшись, достал две фотографии и, подойдя к судейскому столу, молча положил их перед председателем. Тот дал знак служителю, ответственному за эпископ. Служитель с серьезным видом взял фотографии, включил эпископ, торжественно положил первый снимок на стекло и подкрутил объектив. Все в зале увидели на белом экране сильно увеличенное изображение. Ева мельком уже видела эту фотографию – в открытом чемодане в маленьком номере пансиона. Теперь она могла как следует ее рассмотреть. На снимке была изображена семья в саду – обычный день в жизни.

За окном прозвонил школьный звонок. Окна в зале стояли открытыми, но на школьном дворе за домом культуры по-прежнему было тихо. Зимние каникулы. Штефана вчера посадили в поезд и отправили к бабушке в Гамбург – с увещеваниями и запасами еды, которых хватило бы на пять поездок.

Глядя на снимок, Отто Кон вспоминал, как старшая дочь, Мириам, не хотела фотографироваться. Они с женой принялись уговаривать ее и в конце концов подкупили шоколадом с орехами. На фотографии было видно, что у нее набиты щеки. Она сжала губы и выдавила смешную улыбку. Кон решил, что он правильно все продумал.

Председатель повернулся к скамье подсудимых.

– Подсудимый, вам знакома эта семья?

– Нет.

Аптекарь развернул газету и стал читать, как будто все происходящее его не касалось. Служитель поместил в эпископ вторую фотографию. Даже до наведения резкости можно было узнать подсудимого номер семнадцать в том же самом саду. А уж после того как служитель навел резкость, все увидели Отто Кона и подсудимого номер семнадцать в свете заходящего, судя по всему, солнца. После хорошего разговора за бокалом хорошего вина. Рядом.

– Подсудимый, вы узнаете фотографию? Вы признаете, что знакомы со свидетелем? Снимите ваши солнечные очки.

Аптекарь неохотно снял очки и, как бы равнодушно пожав плечами, наклонился к адвокату. Они пошептались. Ева видела, что Братец Кролик растерян. Наконец защитник встал.

– Мой подзащитный не имеет ничего сказать.

Тогда встал светловолосый. Он зачитал подготовленное постановление об аресте.

– Показания свидетеля недвусмысленны. Участие подсудимого в селекциях на платформе доказано…

Ева видела, что листы бумаги в его руке дрожат. Давид тоже заметил это и обернулся на Еву. Они обменялись одинаково напряженным взглядом.

– Господин председатель, наше право не позволяет подсудимому оставаться на свободе, – продолжил светловолосый. – Мы ходатайствуем о заключении его под стражу в следственный изолятор.

Тишина.

Председатель с судьями удалился на совещание. Почти никто не воспользовался пятнадцатиминутным перерывом, чтобы сходить в туалет или купить в фойе прохладительных напитков. Ева тоже осталась в зале. Давид впереди что-то царапал в тетрадке. На зрительских трибунах люди молча ждали или тихо переговаривались. У входа светловолосый беседовал с генеральным прокурором, который ненадолго появлялся на процессе – будто крот, решила Ева, – а потом снова исчезал и целыми днями прятался в своей норе. Прокуроры косились на Отто Кона, который занял свое место. Он так пододвинул стул к столу, чтобы смотреть прямо на подсудимых. Те дремали или изучали документы.

Аптекарь не обращал на Кона никакого внимания. Он отвернулся и, положив руку на спинку соседнего стула, обратился к человеку с лицом хищной птицы, главному подсудимому, который, как обычно, во время коротких перерывов сидел прямо и неподвижно, пристально наблюдая при этом за людьми в зале. Теперь он кивнул аптекарю и что-то ему ответил. В обоих не чувствовалось никакого напряжения.

Ева не могла отвести глаз от аптекаря. Он был похож на жабу, жирную, самодовольную жабу, которая подквакивала бывшему начальству. Наконец аптекарь резко развернулся и посмотрел прямо на Еву. Главный подсудимый тоже сощурил глаза. Оба через зал изучали Еву. Она задержала дыхание, как будто на нее дыхнул кто-то со скверным запахом изо рта. Аптекарь издевательски ей поклонился. Ева быстро взяла словарь и лихорадочно принялась его листать. Она прочла, как будет по-польски «перекресток со светофором».

* * *

Когда судьи заняли свои места и в зале снова воцарилась тишина, председатель объявил, что удовлетворяет ходатайство прокуратуры. На основании достаточных доказательств в части пункта обвинения «пособничество убийству» подсудимый номер семнадцать в конце заседания будет задержан и препровожден в камеру предварительного заключения. Аптекарь молча надел солнечные очки, стряхнул пылинку с дорогого костюма и скрестил руки. Некоторые из его собратьев принялись возмущаться, в том числе главный подсудимый: «Для этого отсутствуют всякие основания!» Светловолосый оставался неподвижен, но Ева видела, что под столом он сжал правый кулак. Со зрительских мест послышались жидкие аплодисменты. Давид Мюллер импульсивно повернулся к Еве и прошептал:

– А ведь это только начало!