Немецкий дом

В квартире Брунсов Ева взяла в кладовке за кухней ведро с тряпкой и вытерла лужу, оставленную Пурцелем в прихожей. Режим его прогулок не изменился, но в последнее время он все чаще гадил в квартире. Ему было уже одиннадцать лет, возможно, это старческое. Ева отогнала мысли о том кошмаре, который устроит Штефан, когда им придется усыпить пса. Над кухонной раковиной она промыла и отжала тряпку и посмотрела на часы. После разговора с Аннегретой прошло уже полчаса. Ведь не так же долго спросить? В этот момент зазвонил телефон. Ева быстро прошла в прихожую и сняла трубку.

– Ева Брунс.

Но это был Юрген, он звонил из Западного Берлина, куда на несколько дней поехал по делам – осмотреть фабрику в Восточном Берлине, где шили постельное белье. Юрген был весел. Его приятно удивило качество восточногерманского белья, и он надеялся дешево его купить. Стена, по его словам, все еще действует угнетающе. На ужин ему подали замечательный кострец. Живет он в гостинице на Ку-дамм с видом прямо на разрушенную церковь Вильгельма. Решение оставить ее в разбомбленном виде, по его мнению, было неправильным.

– Такие напоминания вовсе не нужны, память люди несут в себе.

У Евы не хватило терпения выслушивать эти философские рассуждения.

– Юрген, прости, но я жду звонка.

– От кого?

– Расскажу потом, спокойно, когда вернешься, ладно?

Юрген замолчал, и Ева воочию увидела перед собой его подозрительное лицо, потемневшие глаза, однако гордость не позволяла ему пуститься в расспросы. Юрген был ревнив, в этом Ева убеждалась уже несколько раз на танцах, когда ее приглашали другие мужчины. Но ей это льстило. Значит, она ему небезразлична.

– Ладно, тогда заканчиваем. Желаю тебе спокойной ночи.

Он действительно обиделся. Ева сказала:

– Да, завтра уже увидимся. Сладких снов.

Ева ждала, пока Юрген положит трубку, но он вдруг сказал:

– Кстати, мой отец и его жена хотят с тобой познакомиться. В пятницу мы идем ужинать. В «Интерконти». Согласна?

Ева была обескуражена, но радостно ответила:

– Да, конечно. А что ты им сказал?

– Что хочу на тебе жениться.

Юрген произнес эти слова странно холодно, но Еве было все равно.

– Да ну! И что? Что они сказали?

– Могу только повторить: они хотят с тобой познакомиться.

Юрген повесил трубку. Еве понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что «прорыв», как она это называла про себя, наконец свершился. Страх, что Юрген еще может увильнуть, ушел. Шоорманы знают о ее существовании. Знают, что она невеста их сына. Ева громко позвала Пурцеля, поскольку больше обнять на радостях было некого. Но пес не показывался. Ева зашла в гостиную и встала на колени. Собака черным пятном с двумя блестящими глазами затаилась на своем обычном месте под диваном. При том, что Пурцель был хитер, больно кусался, когда этого никто не ожидал, он умел чувствовать себя виноватым.

– Ну давай, выходи, не оторву я тебе голову.

Пурцель не пошевелился, но Ева видела белки его глаз. Она протянула руку, медленно вытащила пса за ошейник и взяла его на руки. Снова зазвонил телефон. Ева вместе с Пурцелем пошла в прихожую и опять подняла трубку. На этот раз звонила Аннегрета. Она поговорила с заведующим отделением экстренной хирургии.

– Этот Кон, у него все в порядке.

Ева с облегчением выдохнула.

– Как здорово, потому что казалось, все очень плохо…

– Просто сотрясение мозга.

– Ты сможешь к нему зайти? У меня тут его шляпа…

– Его уже выписали. Он сам захотел.

– Что? Ах, ну да… Спасибо, Анхен, я так рада… Благодарю тебя…

Чпок. Аннегрета повесила трубку. Или связь оборвалась. Ева прижала к себе Пурцеля, который недовольно сучил ногами.

– Ну, что скажешь? Какой счастливый день!

Ева покрутилась с Пурцелем по прихожей и поцеловала его в жесткую, короткую шерсть.

– И я никому не скажу, что ты натворил. Обещаю.

Тут Пурцель клацнул, пытаясь укусить ее за щеку. Ева сбросила его на пол.

– Ты был и остаешься чудовищем.

* * *

В городской больнице сестра Хайде с коллегой повезли коляски с младенцами к матерям в женское отделение. Аннегрета осталась ухаживать за Михаэлем, у мамы которого из-за тяжелых родов не появилось молоко, а кормить малыша из бутылочки еще не было сил. В сестринской Аннегрета развела в стеклянной бутылочке четыре столовые ложки молочного порошка кипящей водой, достала из кармана халата стеклянный шприц, наполненный коричневатой жидкостью, медленно ввела его содержимое в бутылочку, закрутила соску и сильно потрясла. Зайдя в палату, она взяла Михаэля на руки и уселась с ним на удобный стул, стоявший у окна. Михаэль беспокойно мотал головой и прижимался ртом к ее халату. Аннегрета улыбнулась – ищет грудь. Приложив бутылочку к щеке, она проверила температуру суррогатного молока и поднесла соску малышу. Он тут же начал пить, сильно и равномерно, издавая булькающие звуки.