Немецкий дом

Наступила тишина, вышли судьи, пригласили первого свидетеля. Это была Надя Вассерштром, служившая в лагере личным секретарем подсудимого номер четыре. Она владела немецким, но показания хотела давать по-польски. Ничего не отразилось на лице шимпанзе, когда она на двух костылях медленно прошла вперед к свидетельской трибуне, Ева помогла Наде сесть на стул и начала переводить то, что та помнила. Свидетельница заговорила на ясном польском языке, не прерываясь, не подыскивая слов. Ева переводила в том же ритме, уже не справляясь по словарям, находила аналоги, делала паузы и чувствовала, что что-то не так, как раньше. Она переводила, как подсудимый, имевший чин обершарфюрера СС и возглавлявший политический отдел, без разбору велел расстреливать людей у черной стены, расстреливал и сам – мужчин, женщин, детей, – и пыталась понять, в чем дело. Человек с лицом шимпанзе придумал своеобразные качели, где заключенных подвешивали за колени вниз головой. Он допрашивал находившихся в этом беспомощном положении людей при помощи палок и плетей, многих до смерти. Во время рассказа подсудимый номер четыре медленно водил головой – налево, направо. Один раз он подмигнул жене, та коротко улыбнулась. Когда председательствующий судья сделал ему за это замечание и спросил, что он имеет сказать на обвинения, встал защитник, Братец Кролик:

– Мой подзащитный решительно опровергает обвинения, – заявил он. – Он просто проводил допросы, это входило в его обязанности.

* * *

На обеденный перерыв Ева осталась в зале. Может, она заболела? Она вспотела и носовым платком вытерла лоб. Вытащила из портфеля маленькую бутылочку с мятной водой, которую после обморока носила с собой и которая несколько раз уже помогла ей справиться с тошнотой. Ева открутила крышку и втянула носом воздух, ожидая резкого свежего запаха, но ничего не почувствовала. Нос заложило. Может быть, она все-таки подхватила грипп.

Давид тоже остался на месте. Он неотрывно смотрел на пустующую скамью подсудимых, на стул подсудимого номер четыре, который как раз обедал в столовой за залом с другими людьми, за крайним столом, охраняемый полицейскими от зрителей и репортеров.

* * *

После перерыва Надя Вассерштром продолжила давать показания. Ева переводила:

– Однажды подсудимый убил совсем молодого человека, немецкого еврея. Это случилось девятого сентября сорок четвертого года. Я хорошо это помню, потому что перед допросом тот потерял сознание в моем кабинете. От голода. Одна надзирательница принесла мне кусок пирога. Я отдала ему. Потом подсудимый вызвал его к себе в кабинет на допрос. Через два часа дверь снова открылась. Молодой человек висел на качелях. Он уже не имел человеческого облика. Одежды не было. Ягодицы, половые органы, все разбухло, кровило, было рваное, это был просто мешок, кровавый мешок. Тогда пришел другой заключенный и выволок его. Мне пришлось вытирать кровь.

Картина стояла у Евы перед глазами, она как будто находилась в той приемной, видела каждую подробность, черты лица погибшего, открытую дверь в кабинет, красный след, протянувшийся от качелей. Фиксировала каждую деталь и тем не менее была будто слепая. Ева растерянно оглянулась на зал и, встретив бесстрастный взгляд жены подсудимого, испугалась – она словно смотрела в зеркало. И наконец поняла, что сегодня было иначе: она больше ничего не чувствовала.

Давид встал, наклонился к микрофону, стоявшему перед светловолосым и, хотя не имел таких полномочий, спросил:

– Этого заключенного уносил его родной брат. Его младший брат, так?

Ева обменялась взглядом со светловолосым, тот кивнул. Ева обернулась к Наде Вассерштром:

– Это был его брат?

– Я не помню.

Давид поднял лист бумаги:

– Вот, госпожа свидетельница! Вы утверждали это два года назад, десятого января, во время первого допроса у следователя!

Ева тихо перевела Наде, та покачала головой. Давид вышел из себя:

– Она должна помнить! Спросите ее еще раз!

– Давид, сядьте, – прошипел светловолосый.

Одновременно заговорил в микрофон председательствующий судья:

– Я не думаю, что это имеет особое значение.

Светловолосый схватил Давида за плечо и усадил на место. Тот неохотно сел, провел рукой по волосам, но неожиданно опять вскочил, пробежал мимо зрителей, поднялся по ступеням и вылетел из зала. Подсудимый внимательно следил за ним, Ева видела это, а потом что-то сказал защитнику. Тот встал: его подзащитный хочет сделать заявление. Председатель повернулся к шимпанзе и сделал жест рукой. Пожалуйста. Подсудимый встал и мягким голосом сказал:

– В этот день меня не было в кабинете. Мы праздновали день рождения нашего коменданта. Он пригласил около двадцати офицеров на корабельную прогулку по Соле. Затем был обед в офицерском казино. Вы можете спросить мою жену, вон она, она при этом присутствовала. Или заместителя коменданта, он тоже был приглашен с женой.