Немка. Повесть о незабытой юности

И я не могла себе представить того, как снова вернуться в Мариенталь. Хотела ли я этого на самом деле? Мои подруги здесь: Роза, Вера, Маня, Нона и Таня. А Саша? Они мне теперь так близки. А Павел? Несмотря на всё… вопреки всему… он был единственный… и я заснула.

Когда проснулась, Саша уже была дома. Она подала мне маленькое зеркальце. Я только взглянула в него и бросила его на кровать. Саша села возле меня и положила руку мне на плечи. Она уже всё знала. Осторожно и с терпением она утешала меня, не надо мне всё так близко принимать к сердцу, не надо вешать головы. Не помогало. Я сидела, устремив взгляд на пол. Тогда она встала и бодрым голосом сказала: „Я хотела тебе доверить одну тайну". – „Какую тайну?" – я смотрела на неё. – „Я беременна".

Я не сразу сообразила, потом встала и только слабо произнесла: „Как хорошо".

„Знаешь что? Давай вместе обед приготовим. Согласна?" Добрейшая Саша, она хотела меня подбодрить, она заботилась обо мне и тоже страдала – из-за меня. Этого не должно быть. Мне надо себя взять в руки и всё забыть. – „Я тоже хочу кушать".

На следующее утро мне не хотелось вставать, и я лучше всего пошла бы домой в Кучук и никогда больше – в школу. Нет больше желания учиться. Но как я объясню дома всё? Это невозможно. Нет. Они не должны узнать обо всём этом. Я взрослая и должна сама выйти из создавшегося положения. С трудом мне удавалось иногда быть, так сказать, в настроении, хотя на душе было очень нелегко. Русская поговорка гласит: на душе кошки скребут.

Глава 6

Когда я в прошлый выходной была дома в Кучуке, мне Элла дала погашенную облигацию довоенного займа, стоимость которой память не сохранила: 200 или 400 рублей. Эти деньги я должна была получить в Родинской сберкассе и купить на них на базаре ведро картошки – оно именно столько и стоило. „В Кучуке на эти деньги все равно ничего не купишь, наш магазин неизвестно еще когда откроется. А ты хорошо обойдешься картошкой".

В течение недели получила я деньги, и в следующее воскресенье с утра пораньше, с мешком под мышкой – на базар. Это было мое первое посещение базара вообще. В правой руке я крепко держала свёрнутые бумажные деньги.

Издалека еще я увидела справа штабелями уложенные мешки с картофелем, среди них и просто кучами насыпанный картофель. Целеустремленно направилась я туда… и… стоп! В поле моего зрения попало что-то ярко-синего цвета. Что бы это могло быть? Я остановилась. Перед рядом с картофелем была построена деревянная стойка в виде длинного стола, на котором располагались различные продукты питания: молоко, сметана, яйца, хлеб и т. д. Справа от этого стола – продавцы, слева – толпа народа, каждый искал что-то для себя. Слева, вдоль улицы, стояли разгруженные подводы, распряженные лошади стояли в дремоте, привязанные к телегам, некоторые лежали. Между телегами и длинным рядом-стойкой стоял старик, перед ним на земле, на нескольких разостланных газетах разложены были различные вещи, среди которых это удивительно красивое – синего цвета со слегка лиловым оттенком. Посмотрю-ка я, что это такое, потом куплю картошку.

В это же время справа со стороны стола подошла женщина, поприветствовала старика и спросила его, что он продает. „Это, наверное, вам сын прислал из Германии? – хотелось ей знать. Она наклонилась, взяла кончиками пальцев это что-то и подняла его. – Такое красивое платьице, почему ты продаешь его?"

„И кто же его будет носить? Оно ж прозрачное, как марля. И на кого оно налезет?" – говорил он по-украински.

Пока эти двое между собой рассуждали, я стояла несколько в стороне и не могла глаз отвести от этого платья. Из Германии, значит, прислали это чудо-платье. Его сын там… В Германии… Интересно, отдал бы он мне это платье за мои деньги, собственно, за ведро картошки, или нет? Думаю, что нет. А если бы? Как я обойдусь без картошки?.. Я подошла поближе, чтобы рассмотреть получше. Тончайшая, нежная ткань, расшитая кручёными нитками того же цвета. Очень красивый фасон и тонкая работа. Мечта… Из Германии. А что бы обо мне подумала девочка, которой принадлежало это платье, если бы она знала, что я его хочу? Я, тоже немка, немка из России. Моя фамилия Герман, а она жила, живет еще в Германии…

Женщина положила платье, а мой взгляд будто приворожен к нему, как будто это платьице было соединительным звеном между моим я и моим происхождением, между всеми моими родственниками и нашими предками.

Когда женщина ушла, я робко спросила деда, сколько стоит это платье. „Скики дассы?" – спросил он. Я протянула руку и раскрыла кулак. Он взял деньги, не сосчитав их: „Забирай". Теперь я стою с пустым мешком под мышкой и не знаю, куда девать платье. Кое-как сложила его и сунула под пальто, под ту же руку, где мешок. Всю дорогу домой мучили мысли о моем неблагоразумном необдуманном поступке… Наша швейная машина Зингер тоже из Германии, ну и что?..