Немка

Всё сказанное отражалось в её маленьких серо-голубых выразительных глазах. Мы обе радостно смеялись и сожалели, что уже сегодня утром не пошли вместе в школу. Потом Нона говорила о некоторых девочках из нашего класса, которых я не знала. Так, в разговорах, время пути очень быстро прошло. Возле моего дома мы остановились. Нона жила в следующем доме, может, не более двадцати шагов от нашего дома. И проблема с учебниками была решена — в любое время можно было у Ноны взять необходимую книгу.

Новая квартира была больше и лучше прежней: свежеокрашенный в желтый цвет дощатый пол, большие окна и небольшая боковая комната, которая ранее, видимо, служила кладовой. В этой комнатке теперь поселилась Амалия. Я спросила, нельзя ли и мне тут квартироваться, на что Амалия ответила: «Только при условии, что ты вечером не будешь зажигать свет». Этого я пообещать не могла, вечером выполнялись домашние задания. Было решено, что Миша будет спать в комнате своей сестры Амалии, а я остаюсь в большой комнате вместе с тётей Анной и дядей Петром. В определенные дни давали электрический свет — до 10 часов вечера. Но дядя Пётр ложился спать в 9:00, иногда и в 8:00. И я должна была вывернуть лампочку (тогда у нас еще не было выключателей). Зато я могла зажечь керосиновую лампу, которая стояла на столе в углу. Этому я очень радовалась и была крайне благодарна. Сложившиеся обстоятельства в моей жизни мне были очень приятны. Однако вид моей тётушки не производил радостного впечатления. Она заметно изменилась, на её лице редко появлялась улыбка. Мне было жаль её, и я находила причину её настроения в гибели Саши. И это было вполне естественно. Однако постепенно во мне зародились сомнения, я стала наблюдать за ней и заметила, что она никогда не ложилась в постель, пока Петр не спал. Она штопала носки или чулки, чистила картошку на завтра, гладила свой фартук или белый в голубой горошек хлопчатобумажный головной платок, который она носила не только летом, так, чтобы прикрывало немного лоб и уши, и чтобы её коротко стриженные тёмного цвета волосы с лёгкой проседью едва видны были. И этот на затылке завязанный бантом платочек выглядел всегда как новый, и Бог знает каким образом удавалось Анне доставать эти новые платочки. Тогда я не могла этого понять.

Не всегда зажигала я керосиновую лампу после того, когда надо было выключать электрическую, даже если не полностью выполняла задания. То я слишком много времени уделяла сочинению по литературе и уставала, то слишком сложные задачи по математике, то забыла своевременно взять у Ноны учебник (по физике, истории, основам дарвинизма, химии). Иногда Нона приносила мне учебники сама, а иногда от голода не хотелось ломать голову, а иногда просто хотела дать возможность Анне без помех лечь спать.

Но она не хотела ложиться.

Случалось, что после ужина Анна и Петр ставили большой табурет перед кроватью и играли в карты, в дурака. Это приводило их обычно в хорошее настроение, и Анна даже смеялась. Миша и Амалия иногда стояли рядом и подсмеивались над отцом, когда он оставался в дураках, Анна же сама над собой подтрунивала, оставшись дурочкой.

Но и после этого приятного времяпровождения, когда время было идти ко сну, у Анны резко менялось настроение, и она не хотела или не могла ложиться в постель, даже если я уже была в кровати и притворялась спящей. Мучительно это было для Анны. И виной тому была я. Из-за меня она пошла жить в эту семью. Официально они не были женаты, а по моим тогдашним понятиям они были супружеской парой. Петр был неплохим человеком, и Анна ему нравилась.

«Яков не выходит у неё из головы», — вспоминала я слова своей матери.

«И что это только за Яков?» — думала я и тайно его ненавидела.

Между тем, прошли 2–3 недели учебного года. С Ноной мы крепко подружились. Её дружеская улыбка, её открытость мне очень нравились, и я даже находила привлекательной её небольшую слабость охотно и многовато говорить, тем более что я была, напротив, слишком молчалива.

В эти дни наша классная руководительница Валентина Андреевна напомнила нам, что приближается Новый год, что в этом году мы отпразднуем его совсем необычно, а именно, бал-маскарадом. Взрыв голосов, выражавших и удивление, и просто непонимание, раздался в классе. Она сказала, что война кончилась и в год победы мы можем себе позволить что-нибудь исключительное. Почему же не бал-маскарад? Желательно, чтобы все ученики старших классов пришли в маскарадных костюмах. Опять гул возмущения, непонимания. Она объясняла, что есть много возможностей, чтобы совсем простыми средствами изготовить определенные костюмы, и мы можем в любое время к ней обратиться за советом и за помощью.

«Поговорите сначала со своими родителями, а потом придете ко мне за советом и встать на учет».

Мы с Розой скептически переглянулись — что это еще? О маскарадном костюме и речи быть не может. Однако Нона была в полном восторге от этой идеи. Всю дорогу от школы до дома темой разговора был бал-маскарад. Она перечисляла всевозможные варианты решения проблемы с костюмом.