Немка

Что, собственно, произошло? Элла выйдет замуж, возможно, будет счастлива с этим человеком, а мне не хотелось быть им в тягость. Что мне делать? Так, углубившись в мысли, я шла, когда вдруг увидела девочку, бежавшую прямо на меня. Она кричала: «Лида, подожди же!» Совершенно незнакомая мне девочка, лет 12–13, в новой чистой деревенской одежде, с несколько грубыми чертами лица, запыхавшись, стояла передо мной со свёртком в руках. «Это для тебя от моей матери», — сказала она, протягивая свёрток. «Что значит для меня? Кто ты такая и кто твоя мать?» Я стала заикаться от неожиданности, при этом я резко отвела руки назад. «Моя мать говорит, что ты такая хорошая, что ты в школу ходишь, и она говорит, что у вас — немцев — нечего даже покушать. Меня зовут Вера Песенко. Возьми это, — сказала Вера повелительным тоном, — а то мать меня отлупит…» — «Откуда твоя мать знает меня?» — «Моя мать знает всех на селе. Я тебя тоже знаю. Мы тебя часто видим, когда ты идешь в Родино или домой приходишь. Когда окна замёрзшие, я продуваю себе пятно…» Она силой потянула одну мою руку, сунула свёрток под мышку и убежала. О Боже, что я, нищая? Было стыдно, но отказаться я не смогла…

Когда я вышла за село, то открыла свёрток. Полбуханки настоящего душистого хлеба, два яйца, завёрнутые по-отдельности, и кусок толстого сала. Не раздумывая, куснула я хлеб — один раз, потом еще… Сало просто таяло на языке, из благоразумия я тоже куснула только два раза. Само собой разумеется, я была благодарна за такое великодушное подаяние. Может, мне следует вернуться домой и оставить нашей семье… хотя бы половину. Тогда я не дойду до Родино при дневном свете…

По дороге я гадала, почему у этих людей есть хлеб и сало, а у нас нет? И у Мани Цапко есть хлеб, даже у Розы иногда бывает, не говоря уже о Нюре — у неё всё есть. Ответа не находила и успокаивалась тем, что, слава Богу, корова у нас есть, и я могу в школу ходить и на сцене играть. И что есть добрые люди. А что Элла замуж выходит, за это не надо обижаться, может, он хороший человек… Если бы я только моей маме могла дать кусок хлеба и одно яйцо.

До своего дома я уже дошла в сумерках. В окнах нет света, хотя оба были дома. Они беседовали между собой в полумраке. Я уже имела возможность наблюдать за ними во время таких бесед и находила их очень приятными. Они шутили, смеялись, иногда спорили, причем Саша старалась дело доводить до полного согласия. Саша была очень счастлива, и я радовалась этому.

И всё-таки, я ему не вполне доверяла, питала к нему явную антипатию. Часто казался он мне неискренним в отношении к Саше. И он считал себя выше, чем она. Иногда я ругала себя за то, что я, наверно, ничего не соображаю в людских характерах, в любовных отношениях. Мысленно просила у Саши прощения за свою неприязнь к её любимому человеку. И опять же, приходил на ум Павел. Неужели есть люди, хотя бы один человек, который таким же видел Павла, как я Сашиного мужа? Нет, такого быть не может, в этом я была уверена. И теперь уверена.

Он работал каким-то инструктором в райкоме партии, хорошо выглядел, всегда ухожен, аккуратен. Он был интеллигент. Но мне было тревожно за Сашу. Она любила и обожествляла его.

Чем больше я узнавала Сашу, тем более проникалась уважением к ней. Когда мы писали сочинение на тему «Война и мир» Л. Толстого, я сравнивала Марию Болконскую — сестру Андрея Болконского, с моей хозяйкой Александрой. Большого счастья я желала ей с мужем Василием.

Целую неделю я могла наслаждаться вкусным питательным обедом — благодаря роскошному подарку от матери Веры Песенко. Как мне посоветовала Саша, сало я разрезала на 8 кусочков, ежедневно разрезала один из них на совсем маленькие, поджаривала их на маленькой сковородке и заправляла суп, два раза еще с яйцом. От хлеба я в первый день отрезала довольно большой кусок, потом куски становились все меньше. Самым вкусным было вымакивать кусочком хлеба сковородку, в которой жарилось сало.

Моя школьная подруга Таня была единственной, с кем я подружилась. Странным образом, я не могу вспомнить ни одного другого ученика или ученицу этого класса. Просто невероятно. Оказывала Таня на меня такое большое влияние или давление? Она была всегда возле меня. На переменах я никогда не вступала в разговор с другими девочками. На школьных вечерах, которые я в эту зиму редко посещала, Таня хотела танцевать только со мной. Это не всегда удавалось, так как в танцах она была несколько тяжеловата, и мне хотелось лучше с мальчишками, прежде всего, с Павлом танцевать. Вдруг она решила, что я должна познакомиться с её матерью, и я пошла к ней домой. Потом она настояла, чтобы я с ней сфотографировалась. «Это исключено, Таня. У меня вообще нет денег, в колхозе не бывает денег». Но у Тани нашлись деньги, и мы сфотографировались. Дважды Таня ходила со мной на репетиции, потом Валентина Андреевна сказала, что она только мешает и что присутствие тех, кто не занят в спектакле, нежелательно.