Немного любви в холодном Мэноре (СИ)

Но ответа не последовало. Каждый из них знал ответ, в этом не было сомнений. Грейнджер стала его слабостью номер два, после Нарциссы. Или один. Пройдёт совсем немного времени, и он вспомнит с чего это началось, та же Нарцисса напомнит и расскажет, а пока что он просто смирился и принял тот факт, что девушка для него не пустой звук.

— Теперь её безопасность — это не только моя прерогатива, Драко, — злорадно усмехнулся Волан-де-Морт. — Если с ней что-то случится, ты будешь страдать. И мне даже не придётся задействовать палочку. Ты дал мне прекрасный рычаг воздействия. Сам понимаешь.

Недобрые огоньки вспыхнули в его глазах. Вены выступили на руках, сжимающихся в кулаки. И это был далеко не Круциатус, это была злость. Только вот Драко не понимал на кого он злится больше: на себя или на своего Лорда.

— Ты сделаешь всё, чтобы с её головы не упало и волоска, — палочка Лорда исчезла. — Или я найду другого Пожирателя, который побеспокоиться о нашей Золотой девочке, но ты её больше никогда не увидишь.

Ну вот, опять. Он давил на Драко Нарциссой, а теперь прибавилась ещё и Грейнджер. А что оставалось делать? Только повиноваться своему хозяину. Только так жизнь дорогих ему людей будет в безопасности. Одно дело, если ты готов распрощаться со своей собственной и совсем другое — быть в ответе за чужую. И пусть, если за жизнь гриффиндорки Драко был уверен, потому что та станет хранительницей крестража, то за свою мать он уверен быть не мог. Волан-де-Морт без раздумий расправится с неугодными слугами.

— Да, мой Лорд. Я сделаю всё, чтобы она была в безопасности. Клянусь Вам своей жизнью.

— Похвально, похвально.

Боль наконец-то отпустила, и парень смог встать на ноги. Волан-де-Морт стоял всего в нескольких шагах, но его красные зрачки смотрели куда-то вдаль. Гермиона стояла в дверях гостиной и с застывшим ужасом на лице наблюдала за происходящим. Ей было до чёртиков страшно. И это отчётливо читалось в распахнутых глазах. В его любимых глазах. Ему не нужно было много дней и ночей, несчётного количества минут, чтобы полюбить их.

— Драко, проводи нашу пташку к себе.

— Да, мой Лорд.

Он чувствовал её тело, плотно прижатое к себе. На миг показалось, что Гермиона ни живая, ни мертвая. Что это вовсе и не она, а лишь оболочка. Пальцы девушки крепко вцепились в плечо, то ли от холода Мэнора, то ли от пережитого кошмара. Драко хотелось вырвать себе сердце и отдать Гермионе, лишь бы это помогло ей прийти в себя, снова ощутить себя прежней гриффиндоркой.

Это было таким даром — находиться рядом с ней, но в то же время изнуряющей пыткой — видеть, что с ней происходит. Успокаивать Гермиону и укладывать спать стало для него привычкой, хватило одного раза, чтобы ему это понравилось.

Но вот самому спать не хотелось. Было только стойкое желание уснуть и не проснуться, ведь вслед за пробуждением приходило осознание: время на исходе, совсем скоро в ней будет жить кусок обугленной души Тёмного Лорда. Его Гермиона была такой беспомощной и напуганной, а он ничего не мог с этим сделать.

Драко испытывал к ней то, что раньше позволял себе чувствовать только к родным. А какой смысл был в этих чувствах, если они не уберегали никого? Он любил Нарциссу, но она не была в безопасности. Теперь он полюбил Гермиону, и что? Малфой каждый вечер укладывал её спать после истерики и очередного ужаса.

Я сделаю всё, чтобы она была в безопасности.

Это было такой очевидной ложью, что становилось тошно. О какой безопасности Драко мог твердить, если Волан-де-Морт был первым существом во всем мире, которое отрицало безопасность как таковую. Живое воплощение ужаса, ненависти, боли и опасности.

Грейнджер не заслуживала такой судьбы, не заслужила бед, с ней произошедших. Малфой не заметил за своими раздумьями, как в спальне появилась Нарцисса. Миссис Малфой встала позади сына и наблюдала за тем, как он не отрывал взгляда от спящей девушки.

— Поговорим? — тихий голос Нарциссы обратился к Драко. — Пусть она отдыхает.

Он молча вышел за матерью, мысленно пожелав добрых снов Гермионе. Если вообще возможно в её случае видеть добрые сны. Но Драко отчаянно хотелось верить в то, что хотя бы такая роскошь ей позволена — быть счастливой в мире Морфея.

Нарцисса не стала зажигать свет и в полной темноте плавно опустилась за стол. Вот до такого докатилась их жизнь. Общение посреди ночи в ненавистной гостиной, без света. Драко сел напротив матери и с лёгкостью рассмотрел материнские глаза в кромешном мраке Мэнора. Она волновалась.

Нарцисса переживала маленькую смерть каждый раз, стоило ей узнать, что Лорд пытал Драко. Миссис Малфой давно перестала спрашивать его о том, что произошло и за что он был наказан. И Драко так было легче, если их положение можно было назвать лёгким. Эта семья канула в настоящую бездну. Для полной картины не хватало только Люциуса, виновного в несчастьях, что переживает их семья.

— Что случилось? — начала Нарцисса. — Ей стало хуже?

— Она увидела, как я разговариваю с ним. Её это напугало.