Немного любви в холодном Мэноре (СИ)

— Тебе лучше не слышать ответов, — спокойно ответил Драко. — Поверь, лучше тебе не станет. Я не хочу, чтобы ты страдала.

— Но я уже страдаю. Неужели ты этого не видишь? Я страдаю от того, что живу в неведении. Я не знаю ничего, кроме того, что меня зовут Гермиона, что обо мне почему-то заботится Лорд и твоя семья. Я не знаю, что я чувствую и что мне снится. Я не знаю, были ли у меня когда-то друзья или любимый человек. Я могу лишь догадываться, что то, что я к тебе чувствую — является любовью.

Она резко замолчала и опустила глаза в пол. Гермиона была на взводе настолько, что не смогла контролировать свой язык. Все это случилось только потому, что она видела в Драко спасение — пусть смутное, непонятное, еле доступное, но спасение. Хотелось верить в то, что она увидит в его глазах ту любовь, которая читалась в её.

Но неужели ему сейчас безразлично? Просто плевать? Стоит и думает, как бы быстрее свалить, как забрать все слова назад, как больше не пересекаться с ней. Сухие губы начали дрожать, а покрасневшие веки закрываться. Гермионе хотелось просто закрыть глаза и не увидеть его, когда они вновь откроются. Она глубоко вдохнула и шмыгнула носом. Минуты тянулись медленно, подобно жвачке.

Но губы девушки перестали дрожать, когда рот отрылся в изумлении. Малфой молча упал перед ней на колени. Гермиона не сразу осознала, что произошло. На секунду она подумала, что ему стало плохо и он теряет сознание, но нет. Он просто стоял перед ней на коленях, склонив голову. Ждёт. Каких-то слов, какой-то реакции. Но она так же стоит в полном недоумении, с одной только поправкой: уже закрыв рот. Цвет глаз лишь сильнее тускнеет, темнеет.

— Ты опять это сделала, Грейнджер. Ты опять поставила меня на колени перед собой. И вот скажи, что с этим делать?

— Я не понимаю о чём ты, Драко…

— Ты не помнишь, как тебе было больно в последний раз, Гермиона.

— Вот именно, что я не помню, Драко, — она опустилась к нему и потянулась рукой к лицу. — Расскажи мне. Расскажи: что со мной случилось? От чего меня прячут? Я прошу тебя.

— Прости меня, Гермиона. Всё, что я могу тебе раскрыть — это то, что я очень сильно любил и люблю тебя. Ты была единственной, с кем я не чувствовал себя ничтожным. Ты заново вдохнула в меня жизнь. Это ты показала мне — всегда есть ради чего жить.

Он посмотрел на неё. Серые глаза встретились с глазами цвета патоки. Давай же, повтори это вновь. Просто скажи снова. Гермиона так сильно хотела услышать ещё раз, что он любит её. Что она не ошибалась, когда чувствовала возле него душевное тепло. Девушка тяжело дышит, впитывает в себя его аромат, ловит невесомые секунды. Но Гермиона не хочет вновь тонуть в хаосе, а потому быстро отстраняется, вставая на ноги.

— Я хочу знать правду, Драко. Всю правду.

— От меня ты её не узнаешь.

Другого ожидать было глупо. Он уже сказал, что от него ответов она не получит. Глупо было надеяться, что что-то изменится за секунду. Гермиона отвернулась и подошла к окну. Тут не было любимого вида на теплицы и тут не было любимых белых роз.

— Уходи, — тихо произнесла Гермиона. — Нам не о чём говорить.

Он ушёл, как она и попросила. Не задержался ни на секунду, удалился из комнаты сразу же по просьбе. Оставил совершенно одну со своими мыслями.

Семейное поместье Мафлоев, Франция. Спустя три дня.

— Я ждала тебя, Том, — отстраненный голос наполнил гостиную на первом этаже. — Думала, что ты появишься раньше. Ты заставил меня ждать.

Пустые глаза и беспристрастное выражение лица. Она была уставшей. Гермиона практически не спала с того момента, как выгнала Драко из своей новой спальни. Она заперла дверь и никого к себе не пускала, впервые спустилась вниз лишь тогда, когда узнала от домовиков, что сегодня прибудет Лорд. Ей нужны были ответы и раз уж никто их давать не собирался, она решила дождаться Тома.

— Чем я заслужил такой тон? — он галантно приложил руку девушки к своим губам на своём обезображенном лице и сел напротив. — Что случилось, пташка?

— Это должна у тебя спросить, Тёмный Лорд. Что случилось? Что случилось со мной? Кто эти люди, ворвавшиеся в Мэнор?

— Мир полон жестокости и безумия. Я говорил тебе, что реальность слишком сурова для людей, вроде тебя.

— Но они меня знали. Они обращались ко мне по имени, они сказали, что помогут мне. Кто такой «Волан-де-Морт»?

— Это я. Мой сценический псевдоним, если это можно так назвать.

— Почему они решили, что ты причинил мне какой-то вред? Почему хотели спасти меня от тебя и Малфоев?

— Они могли сказать тебе всё что угодно, Гермиона. Всем известно, что ты — самое дорогое, что у меня есть. Наплели тебе ерунды, надеясь, что ты поведёшься.

— Самое дорогое? — она заглянула в красные глаза, всегда пугавшие её. — Ты никогда этого мне не говорил.

— Во всем мире нет для меня ничего дороже, чем ты. И я желаю, чтобы ты начала принимать активное участие в политике. Мне будет спокойнее, когда ты будешь не просто под присмотром, а всегда рядом со мной.

— Ты серьёзно? — Гермиона подскочила с места, на лице заиграла улыбка. — Ты правда хочешь, чтобы я помогла тебе, а не сидела в четырех стенах?