Немного любви в холодном Мэноре (СИ)

В полной тишине они управлялись с цветами и для Гермионы это было крайне странно. Всегда приветливая и ласковая Нарцисса ушла в себя после её вопроса. Это очень настораживало.

— Кем были мои родители? — Гермиона вновь решилась завести разговор.

— Мне этого неизвестно, увы. Думаю, что тебе лучше поговорить об этом с Тёмным Лордом.

Она опять нервничала.

— Почему все вокруг называют его Тёмным? — ещё один вопрос от Гермионы, которая пристально наблюдала за своей собеседницей.

— Он так пожелал. Никто не смеет к нему обращаться как-то иначе. Только ты.

Дрожь в голосе никуда не исчезла.

— Вы тоже со мной не общались до того, как со мной это произошло?

— Нет…

— Почему? Что теперь заставляет вас всех нянчиться со мной?

— Ты осталась одна и поэтому…

— Почему я осталась одна? — перебила её Гермиона. — Что со мной произошло?

— Тебе лучше поговорить с Тёмным Лордом…

Ну вот опять.

— Я грязнокровка? Мои родители — маглы?

Твоего мнения никто не спрашивал, поганая грязнокровка!

Ступор. Лицо Нарциссы не выражало абсолютно ничего. Гермиона изучающе смотрела на леди Малфой, пыталась понять, какие эмоции спровоцировал её последний вопрос. Никаких. Совершенно ничего. Та спокойно выдохнула и смерила Гермиону тёплым взглядом:

— Думаю, что эльфы уже подали завтрак.

Малфой-Мэнор. Май, 2002

Месяц. Прошел месяц с последней попытки Гермионы хоть что-то узнать. Её эксперимент не увенчался успехом, и она вернулась туда, откуда начала. В своё любимое кресло у окна.

Живая изгородь изрядно разрослась, подпитываясь тёплыми солнечными лучами и обильными дождями. Цветы в теплицах сменяли друг друга, неизменными оставались лишь белые розы. Нарцисса предложила, чтобы домовики разместили в спальне вазы и нарезали для неё роз, но девушка отказалась.

— Не хочу, чтобы из-за моей прихоти они умирали, — печально ответила Гермиона. — Достаточно того, что я могу наблюдать за ними со своего окна.

Драко она больше не видела. Если он и был в поместье, то они не пересекались. Избегать Гермиону ему не составило бы труда, потому что она практически не выходила из своей комнаты. Завтрак, обед и ужин она просила домашних эльфов приносить в спальню, но очень часто еда оставалась нетронутой.

Прогулки к теплицам стали большой редкостью, да и то, только по требованию Лорда. Он просил, чтобы Гермиона хотя бы иногда выходила на свежий воздух. Её общение вновь ограничилось пустыми разговорами с Нарциссой и всё. Ни Том, ни Драко, а уж тем более Люциус не приходили к ней в комнату. Она снова вернулась к еле слышному тону своего голоса и безучастному выражению лица.

Единственное, что изменилось в жизни — это сны. Они начали ей сниться. И каждый раз это был кошмар, который было сложно разобрать. Слишком туманные и нечёткие образы, отдалённые голоса и незнакомые места. Несвязные сны нагоняли настоящий ужас на Гермиону, заставляли просыпаться посреди ночи и ещё очень долго приходить в себя. Всё, что связывало эти кошмары — это смерть. Обязательно кто-то умирал, кто-то сильно страдал, и она не могла ничем помочь. Иногда ей казалось, что она смотрит на себя со стороны.

Каждое утро тонкие пальцы Гермионы пробегали по правому предплечью, изучая снова и снова рельефы уродливого шрама. Что-то внутри подсказывало, что шрам связан с тем, как она оказалась в родовом поместье Малфоев, но то были лишь беспочвенные догадки.

Ещё один вечер закатом спустился за окном и напомнил Гермионе о том, что совсем скоро опять наступит ночь, и она с головой окунется в очередной кошмар. Она неподвижно сидела в кресле и наблюдала за белым пятном в теплицах, оттягивая момент отхода ко сну.

Я обещал ему, что ты будешь в безопасности во время его отсутствия.

Его голос эхом раздался в голове и на глазах снова заблестели слёзы. Гермиона не отрицала того, что ей хочется встретиться с ним опять. Их единственный нормальный разговор случился тогда, в теплице. И сейчас она смотрела туда, раз за разом прокручивая в голове все его реплики, вспоминая каждую нотку его голоса.

— Я не в безопасности, — хныкнула девушка себе под нос. — Ты не сдержал свое обещание. Ни одно из своих обещаний.

Она не могла объяснить себе, с чем связана тяга к нему. Почему после одного-единственного разговора она тянется к этому человеку, думает о нём. Гермиона не успела подумать прежде, чем неслась уже по тропинке в лунном свете к теплицам.

Сейчас всё повторится. Она опять его подставит. Или он просто не придёт.

Очень быстро она примчалась к розам и упала на колени ниц перед любимыми цветами. Горела каждая клеточка её организма. Буря эмоций кружилась в ней: отчаянье, боль, непонимание, отрицание. Каждое новое чувство подхватывало предыдущее и уносило его в безумное танго. Гермиона понимала, что начинает терять рассудок.

Четыре месяца она живёт чужой жизнью, слишком пластмассовой и фальшивой. Только вот в ней не было абсолютно никаких сил бороться и противостоять этому течению. Какие-то незнакомые голоса кричали в голове, что это всё напускное, что это всё неправильно.

Какой же была Гермиона? Что правда из того, что о ней рассказывали?