Немного ненависти

– Я… понимаю вас, – проговорил Орсо. Имея в виду, что не понимает ничего. Он повернулся к Форесту, в том направлении, где хоть что-то имело хотя бы малейший смысл. – Итак, о чем я говорил?

– Окружить город, ваше высочество.

– Ах да. Выполняйте!

Форест четко отсалютовал, загремели приказы, и последняя колонна Дивизии кронпринца с топотом и звоном сошла с дороги и разошлась по полю, начиная оцепление.

– Мастер Огарок? – позвал Орсо.

Мальчик робко выбрался вперед.

– Да, сэр… то есть, ваше… э-э…

– Высочество, – подсказал Танни, едва заметно ухмыляясь.

– Тебе довелось побывать в городе?

Парнишка кивнул, не сводя с Орсо своих огромных светящихся глаз.

– И наблюдать сходку этих ломателей?

Снова кивок.

– Ты смог понять, кто у них всем заправляет?

– Ризинау, наставник инквизиции – он называл себя Ткачом. Он вел себя так, словно всем командует, но говорил как сумасшедший. И еще была женщина, которую называли Судья. – Огарок слегка поежился. – Но она казалась еще более безумной, чем Ризинау. И был еще один пожилой. Мулмер, Молмер, как-то так. Он показался мне… приличным человеком, что ли.

– Ну что ж, пускай будет Мулмер. – Орсо взглянул на Огарка и нахмурился. – Ты сегодня ел? Вид у тебя чертовски голодный.

Огарок ошеломленно мигнул.

– Ты любишь курицу?

Огарок медленно кивнул.

– Желток!

– Да, ваше высочество?

– Сходи к моему повару, пусть пареньку дадут курицу с… ну, с чем он пожелает.

Желток поглядел на него довольно кисло.

– Что-то ты кисло выглядишь, Желток. Думаешь, эта задача ниже тебя?

– Э-э…

– Поверь, любая задача, какую я могу перед тобой поставить, будет значительно выше тебя. Добудь для ребенка чертову курицу, а после этого я хочу, чтобы вы с ним сходили к Вальбеку под белым флагом… у нас ведь есть белый флаг, Танни?

Танни пожал плечами:

– Намотать любую рубашку на палку, и дело с концом.

– Итак, сперва курица, потом рубашку на палку, и отправляйтесь к первой попавшейся баррикаде. Скажите им, что кронпринц Орсо очень хотел бы потолковать с ломателем Мулмером. Скажите, что я готов к переговорам. Что мне прямо-таки не терпится начать с ними переговоры. Что я испытываю к переговорам такое же чувство, какое жеребец испытывает к кобыле.

– Да, ваше высочество, – отозвался Желток, по-прежнему с довольно кислым видом.

– Да, ваше высочество, – отозвался Огарок, по-прежнему с широко распахнутыми глазами. Похоже, ему просто не приходило в голову, что их можно прикрыть.

Они отошли, а Орсо остался стоять, хмуро разглядывая город и положив одну руку на живот.

– Хильди! – позвал он.

Девочка, в своем костюме барабанщика, сидела скрестив ноги на траве и плела венок из ромашек.

– Я немного занята.

– Добудь и мне курицу, ладно?

– Я бы и сама поела.

– Тогда добудь всем по курице. Хотите курицу, мастер Сульфур?

– Вы очень добры, ваше высочество, но мне необходимо придерживаться очень специфической диеты.

– Что, непросто овладевать магическим искусством, а?

Сульфур широко улыбнулся, показав два ряда блестящих белых зубов:

– Нам всем приходится приносить жертвы.

– Может, и так. Мне это, правда, никогда не давалось.

– Наверно, просто мало практики, – предположила Хильди.

Орсо фыркнул от смеха.

– Не могу отрицать. Боюсь, мастер Сульфур, я всего лишь хочу, чтобы меня любили.

– Все этого хотят, ваше высочество. Однако тот, кто пытается угодить сразу всем, не угождает никому.

– Увы, с этим я тоже не могу поспорить – пока что мне определенно не удавалось никому угодить.

Он внимательно оглядел мага, который, если не считать посоха, выглядел самым далеким от магии человеком, какого только можно себе представить.

– Вряд ли стоит надеяться, что вы смогли бы разобраться со всем этим при помощи… я не знаю, какого-нибудь заклинания?

– Магия может сравнять горы с долинами. Я это видел. Но за магию всегда нужно платить, и цена растет с каждым годом. По моему опыту, мечи стоят значительно дешевле.

– Вы говорите скорее как счетовод, чем как волшебник.

– Такие времена, ваше высочество.

– Наставник Пайк? Может, хоть вы соблазнитесь кусочком курятины?

Но наставник вовсе не выглядел человеком, которого радует мысль о курятине. Фактически, Орсо с трудом удержался, чтобы не отступить назад, когда к нему приблизилось это ужасное обгорелое лицо.

– Вы собираетесь вести с мятежниками переговоры?

– Собираюсь, наставник. – Орсо издал неубедительный смешок. – В конце концов, какой может быть вред от разговоров?

– Очень большой. Я не уверен, что его преосвященство одобрит ваши действия.

– Есть ли хоть что-нибудь, что его преосвященство одобряет? – засмеялся Орсо.

Однако лицо Пайка оставалось бесстрастным. Может быть, все дело было в ожогах. Может быть, ему тоже было смешно, но он был физически не способен улыбнуться. Может быть, внутренне он только и делал, что хрюкал от смеха. Впрочем, это казалось маловероятным.