Немного ненависти

– Здесь были сокрушены лучшие, кого смогли найти гурки, чтобы послать на нас! – Байяз потряс в воздухе мясистым кулаком, извлекая из публики патриотический рокот, как дирижер извлекает из оркестра барабанную дробь. – Здесь великий император потерпел окончательное поражение! Здесь пророк Кхалюль был окончательно усмирен, а его трижды проклятая армия Едоков – отослана в ад, где им самое место. Нам говорили, что солдатам императора нет числа, что дети пророка не могут быть побеждены. Однако Союз победил! Я победил! Силы, защищающие предрассудки и дикость, были подавлены, и открылись врата в новую эру – эпоху прогресса и процветания!

Улыбка Байяза была достаточной ширины, чтобы ее было видно со всех концов арены. Очевидно, маги любят похвалиться собственными былыми успехами не хуже любого другого старика.

– Для меня – поскольку нет нужды говорить, что я очень стар – это все еще произошло словно бы вчера. Однако молодые герои с горящими глазами, которые сражались тогда с гурками, ныне превратились в седобородых старцев.

Он положил тяжелую длань на плечо короля Джезаля, который, судя по виду, испытывал скорее тошноту, чем удовольствие от такого внимания. Байяз продолжал:

– Страница истории перевернулась, одно поколение сменило другое, и сегодня мы празднуем не одну, но целых две великих победы, одержанных Союзом! На Севере, на пустынных рубежах Инглии, лорд-губернатор Брок нанес поражение нашим внешним врагам! – По публике прокатилась широкая волна ликования, ребенок на чьих-то плечах отчаянно замахал маленьким флажком с гербом Союза. – В то время как здесь, в Срединных землях, под стенами Вальбека, кронпринц Орсо положил конец мятежу врагов внутренних!

Овации в честь Орсо прозвучали значительно тише, особенно в этом конце площади, а те, что были, звучали несколько натужно, словно шли не столько от сердца, сколько от кошелька. У принца и среди дворян было немного друзей, а среди простого народа и подавно. Насколько Вик могла судить по выражению его лица, он тоже об этом знал.

– Бедный Орсо. – Огарок жалостливо вздохнул. У парня был талант к жалостливости. – Он же не виноват, что тех людей повесили.

– Пожалуй, – отозвалась Вик.

Во всяком случае, если он и был виноват, то меньше, чем она.

– До чего мы докатились: нищий жалеет кронпринца!

– Пожалеть человека ничего не стоит, верно?

– Ты еще многого не знаешь о жизни.

Дождавшись, пока ликование немного утихнет, Байяз продолжал:

– Я видел множество битв! Множество славных побед! Но никогда я с такой гордостью не взирал на победителей! Никогда не возлагал таких больших надежд на их будущее! Мы, люди старого поколения, разумеется, сделаем все, что в наших силах – поможем советом, знаниями. Предоставим весь наш доставшийся немалыми трудами опыт. Однако будущее принадлежит молодым! А с такими молодыми людьми, как эти… – он широко раскинул руки, простерев одну к тому, кого люди называли Молодым Львом, а вторую к тому, которого начинали звать Молодым Ягненком, – …я чувствую, что будущее не может находиться в более надежных руках!

Снова аплодисменты, снова одобрительные крики; но было слышно и недовольное ворчание – здесь, среди окружавших Вик бедняков. Лорд Ишер пришпорил коня, подъехал ближе к Лео дан Броку и что-то вполголоса пробормотал, после чего оба устремили мрачные взгляды на королевскую ложу. Проблемы на обоих концах социальной лестницы. Проблемы повсюду, куда ни глянь.

Хмурясь, Вик посмотрела на принца Орсо. Потом перевела хмурый взгляд на эту северную девицу с прической, похожей на птичье гнездо, которое сдуло ветром с дерева. Та сидела в седле с очень странным выражением на лице, уставясь на собственную руку. Насколько Вик могла судить, рука у нее тряслась. Неловко, будто пьяная, северянка спешилась, взяла какой-то предмет, висевший на ремешке у нее на шее, и затолкала его себе в рот.

– Что это с ней? – спросил Огарок.

– Не знаю.

Внезапно, словно подрубленная, северянка повалилась спиной на землю.

_{* * *}

– Рикке?

Она разлепила один глаз. В щелку вонзился тошнотворно-яркий свет дня.

– С тобой все в порядке?

Орсо поддерживал одной рукой ее голову. Он выглядел очень озабоченным.

Вытолкнув изо рта языком мокрый от слюны штифт, она прохрипела единственные слова, которые пришли ей на ум:

– Твою мать!

– Молодец, девочка!

Изерн присела рядом на корточки. На ее ожерелье плясали руны и фаланги человеческих пальцев. Она ухмылялась своей кривой ухмылкой, демонстрируя дыру в зубах. И не предлагая ровным счетом никакой помощи.

– Что ты видела?

Подтянув одну неподъемную руку, Рикке обхватила голову ладонью. Казалось, если сейчас не придержать череп, он взорвется. На внутренних сторонах век еще тлели образы, похожие на плывущие перед глазами пятна, если смотреть на свечу в темной комнате.

– Я видела белую лошадь, гарцующую на вершине разрушенной башни.

Удушливый дым, запах гари.

– Я видела огромную дверь, она была открыта, но по другую сторону была всего лишь пустая комната.

Пустые полки; ничего, кроме пыли.

– Я видела… – Она ощутила подкрадывающийся к ней страх. – Я видела старого вождя… он был мертв.