Немного о потерянном времени (СИ)

И муж. Муж внезапно снова стал источником беспокойства хотя со времен похорон Миронова все так здорово и складно у нас было, что я лишь тихо радовалась.

Но нет.

А сюрпризы-то, Пресвятые Просветители, меж тем продолжаются.

И какие!

Глядя в мессенджер, думаю: «Что-то такое в моей жизни было же?»

Рус отставляет кружку и влезает под руку после моего непечатного выступления.

Таращится на наш с Владом открытый диалог в вотсапе и всплывающие в нем фото.

— Мать, я не верю своим глазам!

Ну, мне тоже не нравится. Но совы, они не то… да и я способна еще к логическим построениям, хвала Кириллу и Мефодию. Поэтому, как бы ни было неприятно, приступим:

— Погоди, глаза и твои, и мои, да и его тоже, как раз сейчас и пригодятся! Ты смотри — нигде не видно глаз Влада…

Рус весь розовый и нервный, сам старается прямо на фото не смотреть и бормочет так, невнятно:

— Ну, это, как бы, момент такой…

В диссертационную комиссию воспитание и приличия сейчас!

— Это момент, когда он либо пьян, либо без сознания. Если просто нажрался на банкете — похмелье ему завтра гвоздями в голову, а вот если ему что-то вкололи или подлили — возможны варианты. Как бы не помер… — вздыхаю, усилием воли отодвигая страх, боль и тошноту на дальний план. Не до этого сейчас.

— Он, увидев эти фото, гарантированно захочет помереть. Зуб даю, — Руслан криво усмехается. — О, смотри, ещё пришли фотки, но с другого номера.

— А это, видимо, режиссёр спектакля.

Ну, ведьма, я тебя выловлю.

Внимательно оглядываю распластавшегося на смятой постели бледного обнаженного мужа с запрокинутой головой. И маленькую хрупкую эльфоподобную блондинку, трогательно спрятавшую лицо на его груди.

Вдыхаю. Выдыхаю, а потом печатаю ответ:

«У Влада проблемы с сердцем и давлением. Вызовите скорую, пожалуйста!».

Впасть в панику себе не позволяю.

Это я еще на Русе натренировалась в годы учебы, а потом первые месяцы его службы закрепили навык.

Из нервного допускаю только замотаться в плед и почесать затылок.

Правда, до крови.

Пока в голове носятся кометы и бахают случайные фейерверки, на кухне появляется Ник. Тихий, но тревожный.

Внимательно осматривает нас с Русом, а потом устраивается за столом на узеньком диванчике и выжидающе смотрит.

Старший сын, понимая, что все мощно на взводе, идет делать какао, а я, собравшись с мыслями, замечаю:

— Надо звонить принимающей стороне.

Рус хмыкает, Ник топорщит ушки, а я выдыхаю сердито.

Нет, вот в который уже раз у нас с этими Владовыми выездами какая-нибудь лажа происходит, а?

Руслан расставляет чаши и неожиданно предлагает:

— Слушай, мам, давай, наверно, ты отца в командировки будешь сопровождать? Мы же с Ником сами пару дней справимся, а, братиш?

Никита раздумывает немного, затем согласно кивает:

— Справимся, — и приступает к семейному терапевтическому какаопитию.

Когда ответственный администратор конференции в Новосибе отзванивается, мы уже выпили по паре кружек и сидим хоть и сытые, но по-прежнему тревожные.

Положив трубку, я выдыхаю:

— Влад в реанимации. Тяжелое отравление. Прогноз положительный.

Сыновья переглядываются, потом подходят ближе и обнимают меня с двух сторон.

Я сама еще держусь, хоть испугаться успела прилично.

Целую непослушные вихрастые макушки:

— Давайте-ка в душ и спать.

А Рус, вдруг обернувшись в дверях, говорит:

— Ты великая женщина! Ни посуду не побила, ни каре не херанула, даже на развод не подала, а дистанционно организовала скорую помощь и бате жизнь спасла.

Невесело хмыкаю:

— Ну вот он в себя придёт, и я ему в черепушке чайной ложечкой пошуршу обязательно.

Встаю к раковине сполоснуть чашки, так как на посудомойку мы не напачкали за вечер, а утреннее и дневное Ник уже запустил и разобрал.

Золотой ребенок. Местами.

Оба моих сына такие, да.

А потом все же не могу удержать злость и тихо рычу:

— Как они меня достали! Бесят, заразы! Интриганки, твою молекулу, недоделанные…

Но так как я слишком сильно люблю и уважаю мужа, чтобы отдать его малолетним идиоткам, я ещё заставлю Влада заявление на них накатать. Чтоб неповадно было.

Утром за завтраком прошу Руслана:

— Найди мне, сын, билет в Новосибирск, а я пока на кафедре вопрос решу. Видишь, и доверенность снова нам пригодится.

Невесело хмыкаем. Все трое.

Когда мы с Русом спускаемся, чтобы ехать в аэропорт, у консьержа нас ждёт целая делегация.

Наша охрана позиций не сдает, на посулы не ведется, что приятно, конечно, но радости нет, потому как я визитеров узнаю с первого взгляда: источник давних и тяжелых проблем моего мужа, его родители, диффенбахию им в чай. Или в суп.

Что ж, напор и агрессия в выступлениях у них явно общая.

— Вы должны освободить квартиру Владимира. На развод он подаст сразу, как вернётся. Вам тут не место. Так что не теряйте время, у вас его и так немного, — с ходу цедит «самая красивая, но страшная женщина», по версии Владимира Львовича, тыкая в мою сторону наманикюренным пальцем.

Да, такого шоу у нас тут еще не видели.

Рус присвистывает.

Ну, это надо быть очень в себе уверенными, чтобы столь борзо накатывать на женщину, рядом с которой стоит такой шрамированный шкафчик, как моя старшая прелесть.