Немного о потерянном времени (СИ)

— Да у неё чуть сердце не остановилось, батя ей скорую вызывал, — рыкнул Ник, злость его едва-едва маскировала панику.

— Бл*.

— Вот-вот, ты её добить хочешь? Ладно, я малолетний придурок: рос на помойке, жрал там же, тупой идиот, который ничего не знает, и выучить не может. Ну а вы с батей? Вы какого черта так её расстраиваете?

— Прости, бро. Не подумал, — и то дерьмо, которое в ребенка в детстве напихали, всколыхнул. И кто из нас тупой идиот, а?

Ник отворачивается, чтобы глаза не блестели выразительно в свете фонарей:

— И зря. Я бы подумал да мне, видать, нечем.

Сгребаю мелкого в охапку и подтаскиваю поближе.

— Глупости не говори. Всё у тебя есть, все работает. Только сейчас ты на другом сосредоточился. Зашли же шахматы? — надо парня успокоить слегка и подбодрить. Где вы, дорогие родители?

Бро неожиданно встрепенулся:

— О, отец хвалил!

— Ну вот, а раз в шахматах соображаешь, значит, все у тебя с головой нормально. Нужно только не лениться, учиться и маму с папой слушать, — у нас же наставления и воспитание?

А вот и ответочка:

— А давай ты тоже послушаешь маму? Она же сказала выздоравливать и приходить в себя? Сейчас они вернутся, и батю надо будет еще лечить. И что? Мать опять одна будет всем этим заниматься? А мы такие просто сидим, красивые, да?

Умыл, мелкий паразит. Чует все семейные мели и омуты наш «подарочек».

А я печалюсь и озадачиваюсь одновременно. Криво как-то выходит у нас:

— Мы какие-то проблемные, — фыркаю. — Дефектные, что ли?

Никита повернулся и, наставив на меня указательный палец, матушкиным лекторским тоном изрек:

— Мама все время повторяла, что ты умница и красавец. Еще внимательный и заботливый сын, и вообще чудо чудное.

М-да, комплименты так себе, скорее на сарказм дорогой родительницы смахивает. Потому что, правда, ведь:

— Но без мозгов.

— Да, видно, она на твои мозги несильно рассчитывает, раз повторяет тебе про одно и то же постоянно, — бурчит мелкий.

Мудрец, ё-моё.

— Ну, это меня в школе переклинило. Да и хрен с ним. Привык я. Не отпускает.

— Ты не так чтобы стараешься.

— Думаю, теперь я готов поговорить об этом, — произношу это и понимаю, что да.

Готов.

Не потому, что надо, а потому что время пришло взрослеть. Отбросить нервы и психи, эмоции заглушить. Выработать подробный план. И жестко его придерживаться.

Пора, потому что. Да.

Приятно, что брат, сияя совиными очами, поддерживает:

— Круто. Че?

В звенящей тишине дворика неожиданно разлилось: «Комбат-батяня, батяня-комбат». Вот это внезапно сейчас было. И еще удивительнее стало, когда Ник обрадованно выудил из кармана телефон:

— Гляди, отец звонит!

Все, счастье есть. Родители возвращаются — будто во мраке ночи фонарь зажегся. Маяк. Путеводная звезда.

Мы справимся, если я не стану больше молчать. Если приму помощь. Если перестану нестись впереди паровоза. Если выдохну и составлю план.

Я справлюсь. Сам.

Ударили по рукам, повторив наш мужской семейный «кулачный ритуал» с замком и проворотом, и пребывая в максимально приподнятом настроении за последние месяцы, обнявшись, потопали к дому.

Не сговариваясь, зашуршали по хозяйству.

Поздно вечером, приведя гнездо в относительный порядок, все также радостно предвкушая, улеглись спать.

А назавтра встречая родителей с самолета, сначала мы с бро мощно так охренели. От «сюрприза».

Вот вроде все на благо, прилично, чинно — благородно. Все сделано ради заботы о самой дорогой нашей женщине, а бесит. И то, как он идет с ней рядом, как руку подает, вещи только ее берет, что-то говорит негромко, склоняясь к самому лицу.

Но глядя на сцепленные руки родителей, нежность, проскальзывающую во всех жестах, я постарался успокоиться и вдруг отчетливо понял — Ладу надо беречь. Поймать, выслушать, убедить, что со мной они в безопасности и все: охранять, заботиться, помогать. Держать крепко.

И жизнь в целом неплоха.

Пусть я инвалид, но голова-то работает. Значит, можно пойти-таки в аспирантуру, а пока учеба — хоть сценарии квестов для Танькиного ивент-агентства писать.

Размышляя таким образом и изрядно вдохновляясь, спокойно крутил баранку. Ник на заднем сидении забрался практически матери на колени и что-то вдохновенно родителям вещал, а я периодически вопросительно поглядывал на батю в зеркало заднего вида. Ибо этот сюрприз из Новосиба, что привезли родители, был так себе.

Неприятный.

День у нас вышел полным шума и суеты — давно такого не было.

По приезде домой мы с гордостью продемонстрировали родителям чистую квартиру и сервированный стол.

Прибор, правда, один пришлось добавить.

Надеюсь, что только прибор. В доме местов, как говорится, нет!

Когда я, наобнимавшись и кратко переговорив с батей, прибыл на кухню, то ухватил уже финал выступления бро, накрывавшего на стол:

— Ой, да мам, ладно, чего тут делать? Вот вообще фигня вопрос эти твои креветки. А паста? Это же макароны. Сварил, набросал, помешал. О, ну ещё сверху сыром посыпал.

Мама улыбалась и была такая сияющая, что я сначала застыл от восхищения, а потом прямо затылком почуял: бл*, что-то не так. Неспроста она так блестит, что аж слепит.