Немного похоже на судьбу (ЛП)

– Для выступления?

Я киваю.

– В Вригливилле есть небольшое место под названием Sevens, где мы постоянно играли до того, как подписали контракт с нашим лейблом.

– Где это Вригливилль?

Он смеётся

– Чикаго.

– Ты оттуда?

Тост возникает неожиданно, напугав меня.

– Да. Мы могли прогуляться до него из дома, где нас воспитывали родители. – Нас. Он имеет в виду свою сестру и брата. – Просто небольшой дайв-бар.

– Когда в последний раз ты играл там?

Он задумался на минуту, пока делил яйца пополам и выкладывал их на тарелки.

– Вероятно, лет восемь назад.

– Ты когда-нибудь думал о том, чтобы просто появиться там и отыграть концерт?

Он смеется.

– Нет, нет. Но теперь задумываюсь. – Он протягивает тарелку, и я кладу на неё тост. Мы направляемся к столу.

– Что бы они сделали?

Он пожимает плечами.

– Я не знаю. Мы многим им обязаны. Они мирились с нашим дерьмом, когда мы были глупыми детьми без тормозов.

– Что это значит? – Я откусываю яичницу и издаю: ммм.

Он сдвигается в кресле.

– Это означает, что Итан и я были глупыми. Мы играли пьяными или иногда под кайфом, разбивали бутылки, начинали драки.

– Под кайфом?

– В основном, травка, хотя Итан готов пробовать что угодно. Тогда это никого не волновало, но как только мы подписали контракт с лейблом, нам пришлось измениться.

– Поэтому ты исправился?

Он смеётся.

– Я нашёл другие пороки.

– Женщины?

Он пожимает плечами, и атмосфера внезапно становится неудобной, словно забиваю гвоздь в голову.

– Это всё образ, созданный моим публицистом. Секс продается и всё такое.

– Значит, ты говоришь, что не спишь с разными женщинами каждую ночь? Потому как, насколько я помню, я была одной из них.

Он смотрит на меня через стол с печалью в глазах.

– Не каждую ночь разные женщины. – Его голос мягкий, но немного побеждённый.

– Большинство ночей?

Он пожимает плечами.

– Иногда. Я не считаю это самым весомым.

– Что ты пытаешься доказать?

– Я не всегда "бац и свалил”.

Я поднимаю брови.

– "Бац и свалил”?

– Трахаю и отчаливаю.

Я бросаю вилку на стол с грохотом.

– Эм ... что?

– Ебу и отваливаю.

Я закрываю рот, чтобы скрыть свой смех.

– Я не хочу, чтобы ты так обо мне думала.

Я хочу спросить, почему нет, но у меня такое чувство, что это только приведёт к ответу, который я не должна слышать, - не тогда, когда я скучаю по нему, - потому как наша единственная ночь прошла.

– Тогда давай так, расскажи мне больше о личном Марка Эштона, – говорю я вместо этого. – Что-то отличающееся образа, создавшегося публицистом. – Я поднимаю вилку, снова откусывая, и выдаю ещё одно "ммм" от удовольствия.

Марк ёрзает в кресле.

– Прекрати создавать этот шум, пожалуйста? – Он укусил тост. – Хороший тост, – говорит он.

Я сдерживаю другое хихиканье.

– Благодарю. Яичница тоже вкусная.

– Вот тебе. Я умею готовить яйца. Этого не печатают в таблоидах.

Я смеюсь.

– Им стоит. Что ещё?

– Я люблю футбол.

– А кто не любит?

Он одобрительно кивает на мой комментарий, и в этом есть что-то сексуальное, ведь он одобряет то же, что мне нравится, и появляется приступ острого желания.

Я пренебрегаю этим, потому как должна.

Он прочищает горло.

– Где мой брат? – Он говорит тихо, не смотря на меня.

– В Хьюстоне.

Он смотрит в свою тарелку.

– Ты заслуживаешь лучшего, чем он.

– Извини?

– Он мой брат, и я люблю его, потому как он моя семья, но ты достойна лучшего, чем он. – В его голосе слышится предупреждение, и Марк разбивает моё и без того хрупкое сердце надвое.

С минуту я пристально смотрю на него. Я полностью потеряна. Никаких идей, что ответить или как реагировать на это.

– О чём ты говоришь?

Он качает головой.

– Неважно.

– Он хорошо относится ко мне.

Он кивает один раз.

– Я уверен, так и есть. Я не должен был говорить это.

– Зачем тогда?

Он не отвечает. Вместо этого он встает. Мы оба уже поели, поэтому он собирает наши тарелки и ставит их в раковину.

– Марк, зачем тогда? – Повторяю я.

Он смотрит на меня, и тоска, которую я испытываю к нему, воспоминания о нашей единственной совместной ночи, потребность и жажда внутри - это все там, все отражается, как в зеркале, во мне.

Не может быть, что он хочет быть со мной. Он не может предупреждать меня о брате, потому что считает, что он лучше подходит мне. Это нереально.

Ведь так?

Внезапно появляется желание уйти, прежде чем случится то, что не должно произойти. Я заставляю себя вспомнить, почему я здесь, в первую очередь ... потому что я провела ночь в постели другого мужчины. В постели его брата.

Я подбираю свой клатч, когда мы заканчиваем с едой. Всё то, что я хотела сказать ему, вылетело из головы. Вместо этого я ухожу со знанием, что он любит футбол и раньше курил травку, перед выходом на сцену. Мы не обменялись словами, которые нам нужно было сказать, - не говорили о том, как мы связались на каком-то другом уровне в ту ночь, никогда не упоминали, чувствовал ли он это, или всё было только в моей голове.

– Тебе необязательно уходить, – говорит он, внезапно вставая между мной и дорогой к двери.

– Я должна.

– Есть несколько вещей, которые я хотел бы сказать.