Немного света твоего

— Всё, — Денис обвёл рукой пространство вокруг. — Бесплатная кормёжка, обучение бездомных, помощь социально-неблагополучным семьям. Что вам это даёт — моральное удовлетворение? Я знаю многих людей, практикующих этакий посыл добра в массы за свой счёт, но они преследуют вполне конкретные цели, а не абстрактное спасение мира безусловной любовью.

— Какие именно цели? — заинтересовался Ромельский, несмущённый издевательским тоном хмурого собеседника.

Денис вспомнил отца ежегодно бездарно, по его мнению, спускающего кучу денег на всякие благотворительные акции. Все они неизменно находили отклик в прессе. Положительный, разумеется (на взаимодействие со СМИ тоже выделялись определённые средства).

— Во-первых, создание и поддержание нужного имиджа. Компания, которая спасает больных раком детишек, просто не может быть плохой. Народ у нас наивный — в любую красивую сказочку поверить готов. А во-вторых, это покупка индульгенции. Своего рода контракт с богом и прочими высшими карающими инстанциями. Мол, я тут пожертвую свои бабки несчастным, больным и нуждающимся, а вы мне ТАМ спишите кое-какие грешки.

Сам Громов считал подобные откаты в никуда пустой блажью, но точно знал, что по крайней мере несколько крупных бизнесменов из близкого окружения отца руководствуются именно такими соображениями.

— А к какой категории благотворителей относитесь вы, Даниил Максимович?

— Скорее ко второй, — после короткой паузы неохотно признался писатель и поспешно добавил: — Но к вашему расследованию это никакого отношения не имеет!

Разумеется, следователь в данное заверение не поверил, ведь существовал и третий вариант, объясняющий безвозмездную щедрость благодетелей: благотворительность нередко служила прикрытием для борделей, наркобизнеса и прочего беззакония. Так что деятельность чудо-центра следовало тщательно проверить.

— Денис, тут, кажется, кое-что есть, — позвал один из перебирающих книги оперов. — Взгляни, будем изымать?

Громов неторопливо направился в сторону огромного, шириной во всю стену шкафа. Найти что-нибудь стоящее он уже не рассчитывал и на старую потрёпанную общую тетрадь в руках коллеги посмотрел весьма скептически.

— И что это?

Оперативник без слов перевернул тетрадь и показал приклеенное к обратной стороне изображение большой голубой бабочки, очень похожей на тех, что фигурировали в деле.

Денис брезгливо взял находку и пролистал. На старых пожелтевших от времени страницах синели местами расплывшиеся чернила. Приходилось долго всматриваться в чей-то мелкий витиеватый почерк, чтобы буквы сложились в слова. Он уже хотел с досадой отложить непонятные записи в сторону, но успел заметить, как резко побледнел Ромельский, не отрывающий взгляда от тетради, как его красивое холёное лицо исказила гримаса страха.

— Это ваше, Даниил Михайлович? — поинтересовался следователь, заинтригованный такой реакцией.

Писатель уже взял себя в руки и отрицательно покачал головой:

— Нет. Не знаю, что это. Книги к нам тоже несут отовсюду. Наверное, кто-то по ошибке вместе с ними привёз.

Он отвернулся и стремительно вышел из комнаты. Громов проводил его задумчивым взглядом и передал тетрадь другому оперу со словами:

— Изымаем. Позовите понятых.

* * *

Как все хищники Громов любил ночь — идеальное время охоты. Можно подежурить пару часов в ночных клубах и легко срубить бабла, пригрозив уголовным делом, обжимающимся с малолетками золотым мальчикам и «папикам», проявляющим нездоровый интерес к ровесницам набоковской Лолиты. Деньги, в отличие от желания разбираться с полицией, и у тех, и у других имелись, и они охотно делились с капитаном наличкой.

Впрочем, благодаря щедрому взносу Борисова, наличности ему пока хватало. Можно было бы просто расслабиться в казино или заехать в гости к Карле — владелице небольшого модельного агентства, под которое удачно маскировался элитный бордель. Серьёзный компромат, нарытый им на очаровательную хозяйку сего «сада земных наслаждений», позволял следователю не только иметь некоторый процент с прибыли, но и в любое время быть там почётным клиентом.

Вместо всего перечисленного он вынужден был снова погрузиться в работу. Обыск прошёл впустую. Отпечатки пальцев на дисках эксперты не обнаружили. Мальчишку, прицепившего конверт на дверь Файлей, нашли, но тот ничего не смог добавить к уже имевшемуся описанию потенциального похитителя.

Время шло, ФАС лютовал, журналисты во главе с Аркадием Файлем наседали, а зацепок, как и прежде, практически не было. Вот и пришлось, обложившись надоевшими бутербродами и заварив кофе покрепче, корпеть над старой тетрадью, так напугавшей Даниила Ромельского. Чутьё подсказывало, что время на неё потратить стоит, и Громов, регулярно зевая и чертыхаясь, с неохотой разбирал чей-то малопонятный почерк.

Это было похоже на дневник, только события излагались урывками: без дат и имён. Но общая последовательность улавливалась без труда.