Немного удачи

Фрэнк кивнул и собрал оставшиеся деньги. Когда он спрятал бумажник в карман, она положила руку ему на член. У него пока не стояло, но ее прикосновение подействовало. Она немного потерла его, и он стал еще тверже. У Фрэнка вспыхнули щеки. Он невольно подумал о Юнис. Юнис была последней девушкой, с которой он спал. В конце африканской кампании им дали увольнительную в Тунисе, но строго-настрого велели не приближаться к тунисским женщинам – у всех шлюх была гонорея, а у других женщин – родственники мужского пола, «а это еще хуже». Начиная с Сицилии не было ни возможностей, ни выходных. Он в сотый раз велел Юнис убираться из его головы. Выглянув в окошко, он, конечно же, не нашел места для Юнис на фоне каменных стен или видневшейся за ними полоски неба, моря и гор. Он выдохнул.

– Chiama? – спросил он. Он знал, что это слово означает «имя».

– А-а, – ответила она. – Мисссс Джоан!

«Дж» она произнесла как «ч».

– Джоан Фонтейн?[74] – спросил Фрэнк. Шлюха кивнула. – «Ребекка»?

– Non.

– «Ганга Дин»?

– Sì!

– Значит… мы с тобой Эррол Флинн и Джоан Фонтейн?

Шлюха радостно кивнула. Фрэнк рассмеялся и сказал:

– Что ж, давай снимать кино.

А потом она сделала кое-что, чего шлюхи никогда не делали, и Фрэнк это знал: обвела кончиком пальца его губы и поцеловала его. Это было проявление доброты, и его возбуждение сразу улетучилось.

Но она была доброжелательная, хотя и не красавица, и он постепенно расслабился. Он снял ботинки и сел на кровать, прислонившись к стене, выкрашенной в небесно-синий цвет, и сложив руки за головой. Еще раз глубоко вдохнул. Шлюха вытащила пачку сигарет, пересчитала их, взяла вторую и закурила, присев на край кровати. Фрэнк смотрел, как она курит. Судя по всему, ей очень нравилось: она глубоко вдыхала дым в легкие, а потом выдыхала через нос. Она была худая. Блузка висела на ее плечах, а юбка плохо сидела на талии, но у нее была округлая грудь и полные икры. Чулок на ней не было, она нарисовала швы прямо на ногах. Фрэнк спросил себя, за сколько сигарет можно было купить еду. Она снова затянулась. За ней было приятно наблюдать. Он пошевелил пальцами, а она обхватила рукой его ногу и начала гладить ступню большим пальцем. Фрэнк никогда не чувствовал ничего подобного. Ее палец продвинулся к подъему стопы, затем к пальцам. Это умиротворяющее движение едва не заставило его забыть о том, для чего он здесь. Глаза закрылись сами собой.

Он почувствовал, как она двигается, услышал, как она тушит сигарету. Лишь затем ее рука начала двигаться вверх по его лодыжке и забралась под отворот брюк. Она оттянула его носок и пощекотала лодыжку, затем на минуту или две перешла к его икре, но брюки не позволили ей двигаться дальше. Она занялась другой ногой, предварительно сняв носок. Фрэнк не открывал глаза. Внизу все было тихо, как будто его это не интересовало. Обратив внимание на свой член, он тут же велел Юнис убраться подальше от него. Глаз он все еще не открывал. Правая нога расслабилась так же, как левая. Кровать была тесная, комната была тесная, здание было тесным. Город был тесным. От измученной Европы и разграбленной Африки этот маленький остров отделяло глубокое море. В американской школе в Айове не изучали Корсику. Он не знал о Корсике ничего, кроме того, что видел своими глазами, а видел он немного. Он был Эрролом Флинном. Она была Джоан Фонтейн. Может, поэтому он и расслабился.

Фрэнк понял, что заснул, лишь когда резко проснулся. За окном уже не светило солнце, а значит, прошло несколько часов. В комнате стало прохладно. Запаниковав, он первым делом проверил бумажник. Его не было на месте. Он со стоном открыл глаза и увидел, как шлюха, сидевшая на кровати рядом с ним, протягивает ему бумажник. Он взял его и открыл. Все деньги оказались на месте. Фрэнк облизнул губы, немного смущенный своей подозрительностью, а девушка улыбнулась и легла рядом с ним. Она вытянулась вдоль его тела, нога к ноге, бедро к бедру, торс к торсу. Макушка ее головы доходила ему примерно до носа, и она положила голову ему на грудь. Потом расстегнула ширинку на брюках. И снова его член никак не реагировал. Но нет, все же начал. Она пощекотала его, а затем погладила, и он встал. Как только Фрэнк понял, что хочет ее, она встала на колени, надела на него презерватив, подняла юбку и села сверху, положив руки ему на плечи. Она начала двигаться, а потом стала расстегивать пуговицы своей блузки.

Ему было не очень удобно – в поясницу вонзалась сломанная матрасная пружина, а еще он раза два-три стукнулся головой о стену, – но его член в центре всего происходящего совершенно ожил, и внутри нее он ощущал то стены, то как будто обрыв, то пустоту – все ее естество. Она сжала его; такого он раньше не ощущал; это было словно объятие. Сняв бюстгальтер, она снова положила руки ему на грудь, а потом, стоило ему почувствовать, что он на грани, она потянулась назад и пощекотала его мошонку. Изогнув спину, он кончил. Он чувствовал, как наполняется презерватив и его собственное семя стекает с головки члена. Возможно, он даже вскрикнул.