Немного удачи

Фрэнк не сказал бы, что приказал Рубену высказать лейтенанту Мартину свое мнение (и мнение остальных солдат) в столь резкой форме, но он действительно думал, что Мартин мало того что дурак, так еще и сам пребывает в сомнениях. Требовалось лишь немного убедить его. Но они отступили недостаточно далеко, поэтому на себе испытали ночь пятнадцатого, когда ряды «Летающих крепостей», «Митчеллов» и «Мародеров» часами бомбили монастырь, сотрясая землю и небеса и озаряя светом все горные пики. Бомбы падали повсюду, независимо от того, где проходили линии. Прижавшись к земле, Фрэнк вновь задумался, смотрели ли генералы на карты. К счастью, горы были настолько отвесные и скалистые, что бомба, чтобы убить тебя, должна была упасть прямо тебе на голову. Фрэнку снова повезло: к утру он все еще был жив. Рубен, который всю ночь шептал молитвы на каком-то иностранном языке, тоже выжил, а вот лейтенант Мартин нет. Но Фрэнк подозревал, что тот встретил смерть с облегчением.

В Анцио, куда перебросили их часть, было не лучше. Союзники высадились там много месяцев назад – примерно тогда, когда часть Фрэнка впервые атаковала Монте-Кассино, но далеко они не продвинулись и теперь увязли в грязи. Фрэнк был уверен, что немецкая армия сосредоточилась на пиках Монте-Кассино, но на самом деле она притаилась в горных хребтах вокруг берега Анцио, обстреливая всех и вся восьмидесятивосьмимиллиметровыми артиллерийскими патронами. Все знали, что они целятся в палатки Красного Креста. А их огневая мощь была просто поразительной. День за днем они обстреливали все, что двигалось в низинах побережья у подножия утесов, взрывая один маленький каменный домик за другим. Фрэнк сразу понял, что план у союзников здесь такой же, как в Африке: атаковать, атаковать и атаковать, хотя у противника превосходные окопы и он даже не хоронит собственных мертвых. Союзники не хотели, чтобы гансы отвели какие бы то ни было из своих войск во Францию, или в Грецию, или куда-нибудь еще, где они могли принести пользу. То и дело звучали слова «пушечное мясо». Что ж, это было очень дорогое пушечное мясо. Фрэнк видел, что его задача изменилась. Что проку от снайперов? Обойти гансов нельзя, подняться выше нельзя, и все здания под их контролем. Оставалось лишь давить и давить до тех пор, пока… пока что? «Пока, – думал Фрэнк (и генералы), – что-нибудь не произойдет». Возможно, произошло лишь то, что наступила весна, а значит, адский холод сменился проливными дождями, и Рапидо им больше пересекать никогда не придется.

Рассвет двадцать третьего мая был довольно приятный, если говорить только о погоде, но когда начался артобстрел и Фрэнк вместе с остальной своей частью перешел в наступление, он, возможно, впервые подумал: «Теперь ты в армии». Под его началом было пять человек. Они были вооружены автоматами, пистолетами, гранатами, у них была куча патронов. Головы они прикрывали касками, и их даже в дыму было отлично видно. Но до утесов они добрались. Невысокому и ловкому рядовому Рубену удалось разнести две пулеметные точки одну за другой, после чего он вернулся к своей части, встал на мысе и восторженно показал всем и всему вокруг средний палец. Затем взвод пробился через перевал, в ходе чего только рядовой Корнхилл получил поверхностную огнестрельную рану на левой руке. Он утверждал, что она не болит и уж тем более не мешает ему сражаться. Фрэнк разрешил ему продолжать в том же духе до конца дня. Сам Фрэнк особенно не геройствовал, однако убил не то шесть, не то восемь человек. Лишь на следующий день они осознали, насколько это было трудно – их часть не пострадала, но сотни людей погибли или получили ранения, а десятки танков были выведены из строя. Однако с побережья они ушли.

Вечером следующего дня они добрались до города под названием Чистерна. Наверное, когда-то это был симпатичный город – здесь сохранились остатки улиц, парков, домов, лавок. Им было приказано пройтись по всем домам, вспугнуть оставшихся гансов и застрелить их. Рубену это хорошо удавалось, как и Эрнандесу из Окленда, Калифорния. Покинув сельскую местность, оба, кажется, расслабились. Сам Фрэнк занервничал. Наверное, самым жутковатым из гансов был парень в четвертом по счету доме. Он забаррикадировался в угловой комнате на разрушенном втором этаже. Заметив их приближение, он открыл огонь – смертельная ошибка, ведь Фрэнк не собирался проверять этот дом. Они медленно поднялись наверх, прижимаясь к уцелевшим стенам по обе стороны лестницы. Немец молчал и не двигался, пока Фрэнк не вычислил, за какой он дверью, не выбил ее и не пригнулся. Но ганс слишком перепугался, чтобы выйти, поэтому когда они ворвались в комнату, он сел на подоконник, и кто-то из Тридцать четвертой на улице выстрелил ему в спину. Он выпал в окно. Еще один ганс промахнулся, стреляя в них, а двое просто сдались. В конце дня в городе воцарилась тишина, и, если верить майору Сэндлеру, вся немецкая часть была убита. Два дня они отсыпались в городе.