Немного удачи

– Здесь нет ничего несправедливого, кроме погоды. Да, погода в последнее время довольно несправедлива.

Фрэнк знал, что это правда. Некоторое время он смотрел на Элоизу, потом спросил:

– Можно поцеловать тебя на ночь?

– Конечно. – Она подставила щеку, но от нее так приятно пахло, что он в конце концов поцеловал ее в губы. Она оттолкнула его и сказала: – Ох, Фрэнки! Господи! Что же Розанне с тобой делать?

Сбор кукурузы еще не закончился, но папа, посадив Джоуи и Фрэнка в машину, все равно уехал с фермы до вечера, до самого ужина. Они проехали семьдесят миль до города под названием Сентервилл, расположившегося в самом центре Айовы. Джоуи заснул в машине, а потом был всем недоволен, но оба мальчика оживились, увидев, сколько народу собралось послушать человека по имени Кристиан Рамсейер, который был конгрессменом, правда, «не «нашим» конгрессменом, – а жаль», сказал папа.

Пока папа общался с другими фермерами, Фрэнк и Джоуи бегали в толпе. Все были одеты в рабочую одежду, а не как в церкви, но когда мама перед отъездом пожелала одеть мальчиков прилично, папа ответил, что они едут «делать заявление». «Не делайте его слишком громко», – сказала мама, а потом они уехали.

По всей дороге фермы ничем не отличались от ферм вокруг Денби, но они проехали через Эймс и посмотрели на здания Государственного колледжа Айовы, где, по словам папы, Элоизу научили быть коммунисткой. Когда Фрэнк заметил, что, по словам Элоизы, она вовсе не коммунистка, папа сказал:

– Тогда почему она вышла замуж за этого красного еврея?

Фрэнк так и не понял, о чем он. В любом случае, на свадьбу Элоизы никого не пригласили и медового месяца у них не было.

После того как они немного побегали и поели сосисок и кукурузы с початка, все зашли в здание (народу было так много, что не все поместились) послушать, как представитель Рамсейер говорит, как будет спасать фермеров, и Фрэнку понравилось то, что он услышал. Представитель Рамсейер был старше папы, но кричал, как проповедник, и все остальные тоже кричали вместе с ним.

– Мы хотим честный доллар!

– Да!

– Стабилизированный доллар – это честный доллар!

– Да!

– Фермеры смогут выплатить долги!

– Ага! Ага!

– И купить кое-что для семьи! Например, обувь!

– Ура! Да!

– Люди смогут найти работу!

– Да!

– И банки больше не будут лопаться! Решение наших проблем – простое, хотя и не легкое. Но я работаю для вас!

– Да! Да!

Все мужчины и мальчики ревели и подпрыгивали. Фрэнку это слегка напомнило Билли Сандея, но было не так страшно, а по дороге домой папа выглядел счастливее, чем за все последние месяцы, и рассказывал Фрэнку и Джоуи, что Америка работает, а коммунизм нет, и это ясно любому фермеру, любому деревенщине, любому мужлану, а вот типы из больших городов, вроде этого Юлиуса как-там-его, ничего не понимают.

Джоуи заснул, а Фрэнк поверил папе.

Тем не менее несколько недель спустя он услышал, как папа говорит маме, что в этом году собрал всего тридцать бушелей с акра и не знает, что им делать дальше.

1932

Теперь у папы было пять овец саутдаунской породы («Чтоб я знал, зачем они мне»). Дедушка Уилмер подарил Фрэнки и Джо по новорожденному ягненку из своей отары шевиотов для проекта 4-Н[37].

– Можно я дам ему имя? – спросил Джо.

– Думаю, да, раз это для 4-Н. Фрэнки своему тоже придумал имя?

– Пэтси, – ответил Джо.

Папа рассмеялся, хотя Джо не понял почему, а потом спросил:

– Ну, а ты своего как назовешь?

– Хочу назвать его Фред.

Папа одобрил.

Ягнят, конечно, еще не отлучили от матерей, поэтому на следующий день дедушка Уилмер привез в кузове своего новенького грузовика двух овец и двух ягнят. У новых животных были голые морды, из-за чего они смотрелись странно, но Джо нравилось, как шерсть на шее у них обрамляла морды. Папа отвел для овец и ягнят отдельный загон, и Фрэнки с Джо кормили их. Джо хватило одного дня, чтобы понять, что основную работу Фрэнк свалит на него, но его это устраивало. Каждое утро перед рассветом он вылезал из постели, одевался, шел по темному дому, выходил через заднюю дверь и пробирался по снегу в загон к овцам, где его приветствовали две овцы и два ягненка, а он приветствовал их: «Доброе утро, Фред. Доброе утро, Пэт. Вы сегодня прекрасно выглядите». Овцам, похоже, пришлось по вкусу, что кормушка принадлежала только им. Когда ягнят отлучат от матерей, овцы вернутся к дедушке Уилмеру. Джо знал, что прежде чем трогать ягнят, следует коснуться матерей, поэтому делал так в течение нескольких дней. Поскольку это были шевиоты, он трогал их морды, и им, кажется, даже нравилось. Саутдаунов можно было трогать где угодно, но у них была такая густая шерсть, что они вообще вряд ли замечали, что ты рядом.

В субботу после Дня святого Валентина, когда ягнятам (в том числе пятерым из папиных) было от двух до трех недель, папа сказал за завтраком:

– Что ж, 4-Н, сегодня тот самый день.

Джо поник, а Фрэнки подскочил на стуле.