Читаем Немного в сторону полностью

Открываем следующую картину: «Генрих Афанасьевич и Шарлотта Андреевна на отдыхе в гор. Канн на юге Франции». Тот же человек в котелке и потолстевший, рядом с ним старая женщина с животом, распирающим юбку. На фоне мраморной террасы. Пальмы. Море. Гипсовый человек в голом виде.

Дальше следует: «Шарлотта Андреевна, пишущая письмо Генриху Афанасьевичу во время его поездки за границу». Потом идет тот же Генрих Афанасьевич, пьющий чай, разглядывающий картины, ковыряющий спичкой в зубах и так дальше.

Кто же это такой? Знаменитый шахматист? Оперный тенор? Завоеватель?

Да, завоеватель. В известном роде.

На последних страницах того же издания имеется символическая картина, раскрывающая нам смысл всего. Там изображены пирамиды и сфинкс; знойная пустыня, пальмы. Мимо пирамид шагает караван верблюдов. На самой большой пирамиде написано: «Глицериновое мыло».

На других «Семейное мыло», цветное, «Трефль» и остальные сорта. Это всего-навсего диаграмма производства фирмы «Брокар и К°» к «золотому юбилею» ее пятидесятилетнего существования. Но сколько в ней символического смысла! Пятьдесят лет назад щуплый француз в котелке пришел в страну, где не было ни одеколона, ни железных дорог, и ему пришлось больше месяца ехать в кибитке среди азиатских полей в дикую и неизвестную Москву. А теперь он мог стать у подножия пирамиды и воскликнуть, подобно своему известному соотечественнику: «Сорок веков смотрят на вас с высоты этих пирамид!» Только у него нет наполеоновской треуголки и на пирамиде написано «Глицериновое мыло». Проза накладных и бухгалтерской книги сменила романтику шпаг и аксельбантов.

Колонизатор открыл и завоевал новый богатейший рынок и добился богатства, почета, славы. Да, и славы; он теперь может открывать благотворительные учреждения и картинные галереи своего имени. Он, конечно, меценат и тонкий ценитель изящного. Все это отписано в соответствующих выражениях выспреннего борзописца в роскошном альбоме. Все это — бред сумасшедшего, наглая издевка, тупость, тонкий плевок. Вот на роскошной бумаге, под папиросной бумажкой — репродукция ценных картин и рядом, также в красках и с тиснением, — этикетка одеколона, фамильные портреты Брокаров, дипломы парфюмерных выставок. «Снятие со креста» фламандской школы и «Мыло русское» с лубочными красавицами. «Амур» Ван Дейка и «Народная помада», голландцы семнадцатого века и золотые медали «поставщика двора», фотографии царя, бюсты, снимки «Брокарихи» с тупым лицом купчихи — все переплелось в бесовской свистопляске. Это гимн всемогуществу. Вот достойный и удивительнейший в своем роде памятник фабрикантской славе, купеческому искусству. «Я все могу», — написано на его постаменте. И Г. А. Брокар был чтим обществом и печатью как поборник культуры и уважаемый гражданин столицы.

Это величественное здание было собрано по кирпичу. Генрих Афанасьевич был мудрым и смелым новатором. На заре еще скромной своей деятельности он бросил в необъятную страну, не видевшую  п а х у ч е г о  мыла, а то и мыла вообще, скромные кусочки «Народного мыла» стоимостью ровно в одну копейку за кусок. И расчет был верен. Легко представить, что сотни миллионов копеек создали звенящие миллионы рублей. В одном 1914 году фирмой было выпущено два с половиной миллиона коробок дешевой пудры — «Лебяжий пух». Посмотрите на названия: мыло народное, сельское, национальное, военное, «Букет Плевны». Он выпустил дешевую развесную помаду, он первый дал этой стране цветочный одеколон, он пустил в продажу рублевые коробки, «содержащие десять предметов парфюмерии» — духи, мыло, пудру, саше, помаду и т. д. В день выпуска «магазин благовонных товаров «Брокар и К°» на Биржевой площади до трех часов дня продал две тысячи коробок, а затем собралась такая толпа, что полиции пришлось ее разогнать, а магазин закрыть», как повествует летописец…

Эти фирменные альбомы к юбилеям… Эти своеобразные «истории фабрик и заводов» того времени, агитпроп фабрикантской добродетели. Сколько в них поучительного и общего для всех них. Тут не найдете, конечно, никаких таких событий, омрачавших историю. Например, не сказано о волнениях рабочих Брокара в 1905 году, добившихся увольнения мерзавца мастера…

Но, конечно, перечислены мероприятия хозяина по улучшению быта рабочих. Конечно, напечатан снимок юбилейного обеда для рабочих за длинным столом, на фабричном дворе… Разумеется, помещены фотографии служащих с праздничными приборами, в выутюженных сюртуках. Конечно, напечатан поздравительный адрес от любящих служащих к двадцатипятилетию супружеской деятельности Генриха Афанасьевича и Шарлотты Андреевны. Как и полагается, он изложен в стихах:

День торжественный и светлый,Наступил он наконец…Поздравления примитеВы от любящих сердец…Мы желаем вкушать счастьеМного лет вам в жизни сей…Дружно чествуем сегодняМы ваш брачный юбилей…
Перейти на страницу:

Похожие книги