Немой набат. Книга третья

— Во-первых, уважаемый Борис Семенович, еще раз спасибо, что пособили в деликатном дельце. Восхищен мастерством, с каким был исполнен этот медийный кашель, а особо ценю отсутствие утечки о моей заинтересованности в публикациях. Полной отдачи замысел не дал, да и не мог дать, однако частично удался — последовал легкий шторм негодования, и он уже сказывается. Но, как известно, аппетит приходит во время еды, теперь ясно, что надлежит держать ухо востро, избегать как чрезмерного пафоса, так и всевозможных увещеваний. Я с вами был предельно откровенен, не сомневаюсь, вы поняли мои устремления. Это и позволяет продолжить наши общения в том же духе. — Угадав, что с губ Хитрука вот-вот сорвется какая-то ремарка, упреждающе сделал стоп-жест ладонью. — Нет-нет, на сей раз никаких прыжков с батута на Луну или попыток углубиться ниже дна. Понимаете ли, Борис Семенович, события развиваются стремительно, на этой почве — кстати, не уверен, что она так уж благодатна, — вызревает потребность в мозговом штурме по важнейшей, базовой теме. Касаться ее сути сейчас не имеет смысла. Стратегическая дерзость! Нужны подробные пояснения. В данный момент я хочу обсудить с вами форму такого мозгового штурма.

Многоопытный службист, Хитрук привык мыслить конкретно, и упоминание о загадочной «стратегической дерзости» его изрядно смутило. От него пахнуло смрадом новых «прогрессивных ценностей», а сегодня они — не комильфо. Вдобавок, устыдившись своего недопонимания, он поплыл от «формы мозгового штурма». Что еще за «мозговой штурм»? Шарада! Но поскольку именно этот вопрос предлагался к обсуждению, нейтрально вставил:

— Под формой вы подразумеваете...

Валерий Витальевич откинулся в кресле:

— Это два раздельных вопроса. Первый относительно... — Поднял указательный палец, нажал голосом. — Относительно простой. Кого привлечь для глубокого осмысления темы? Мне на красной дорожке видится такой состав: я, Сташевский, мой давний приятель, крайне заинтересованный в данной проблеме, вы, уважаемый Борис Семенович, и некто пятый, кого вы сочтете возможным пригласить. Я вам доверяю.

С каждым словом разговор становился круче и загадочнее. Вдруг выяснилось, что деятель среднего кремлевского ранга Хитрук включен в некую топ-группу, которую возглавляет председатель правления крупнейшего банка, чтобы обмозговать тему государственного масштаба. Это в корне меняло ситуацию, и опыт изощренного служаки подсказал Борису Семеновичу, что он должен вести диалог на равных.

— Валерий Витальевич, не предполагая о теме мозгового штурма, затруднительно подыскивать партнера.

— Специальных познаний не требуется. Это должен быть человек, мысленно погруженный в перипетии текущей политики, памятливый, гибкого и нетривиального ума. И, как говаривал небезызвестный сатирик позапрошлого столетия, умеющий умственным напряжением не расстраивать свое пищеварение. Почему я пригласил вас? Знаю, сколь статусно вы внедрены в номенклатурную среду, сколь широк круг ваших интересов, знакомств. И человек, вами рекомендованный, мышлением будет отличаться от расчетливых буквалистов вроде меня, что и требуется. Кстати, не думаю о ком-то из ваших коллег. Разнообразие, друг мой! Искомое таится на перекрестках взглядов и менталитетов. Но, разумеется, без экстремистов и экстремалов... Да, еще одно «кстати» для уяснения замысла: речь ни в коем разе не идет о создании каких-то структур, о составлении неких документов, о дрязгах общественного свойства. Мозговой штурм в чистом виде! Опережающее мышление! Взгляд за пределы текущего дня. Стратегические подходы во имя стратегических выгод.

Валерий Витальевич все более увлекался, речь его, обычно размеренная, степенная, ускорилась. Он поднялся с кресла, расхаживал по просторной комнате.

— Второй вопрос, уважаемый Борис Семенович, представляется мне более сложным. Где, в какой обстановке вести мозговой штурм, чтобы он помог неформально, по-крупному осмыслить проблему?

Хитрук удивленно поднял брови, указал рукой на длинный светло-лакированный переговорный стол:

— Разве не здесь? Полная гарантия конфиденции.

Председатель негромко усмехнулся, снова устроился в угловом кресле: