Немой набат. Книга вторая

— Я Запад хорошо знаю, по долгу службы изучил его и с фасада, и по задворкам, чердаки и подвалы облазил, понял его как бы на генном уровне. А потому изрядно удивлен, что и политики, и лидеры нашего общественного мнения обольстились задушевным отношением Запада к России в девяностые годы. Впрочем, первым капитулировал перед США Хрущев, еще в 1955-м, на Совещании в Женеве, где пошел на уступки американцам по многим позициям. Всего не перескажешь, но вот что любопытно. США очень опасались роста населения в СССР и требовали снять запреты с абортов. Тема острая, во многих странах дебатируется годами. Но Хрущев без дискуссий быстренько выполнил это наставление американцев. А недавно появились данные статистики: с 1960 по 2008 год в СССР и России сделано... 185 миллионов абортов! Очень легко США своего добились... Да и сегодня наши политики с трепетом ловят каждый дружелюбный сигнал, рассчитывая на сближение. Некоторые даже на взаимопонимание надеются — пусть в перспективе. Но мне-то, познавшему, что в основе западных добродетелей лежит предельный цинизм, ясно: свататься бессмысленно — свадьбы не будет. Ни-ког-да!

Иван Семенович лениво отогнал нескольких пчел, налетевших на мед, посмотрел на Донцова и счел нужным уточнить свою мысль:

— О чем говорить, если Штаты, едва вступив в соперничество с Китаем, сразу запретили обучение китайских студентов передовым технологиям. Интересы Америки! Америка превыше всего! И прощай «всемирная отзывчивость». Все весьма вульгарно: вместо плавильного котла там уже давно сборная солянка с несовместимыми ингредиентами. Вообще, надо учитывать, что англосаксонское право с его принципом «можно все, что не запрещено», который у нас прославляют, максимально отделено от нравственности. Отсюда и прославленный американский цинизм. Страшно сказать, в свое время фирмы «Вестингауз» и «Сименс» громко судились по поводу того, каким током казнить на электрическом стуле — постоянным или переменным? Кладбищенская жуть. Вы можете представить нечто подобное в России?

— Башибузуки! — возмущенно, хотя и некстати, воскликнул старший Донцов.

— В России такая ситуация чревата конфликтами, которых, по моим наблюдениям, немало, — продолжил Иван Семенович. — Но их истоки остаются нераспознанными. Итог — рост напряженности в обществе. А Штаты... Все сказанное вовсе не означает, что нет на Западе бескорыстных, честных людей. Еще сколько и еще какие! Нашим селебрити сто очков вперед дадут — как Марлон Брандо, который отказался от Оскара, защищая права индейцев. Но я говорю о политическом классе, а там — беспросветно. К тому же любители прокси-war, так называют «войну по доверенности». Например, через свои санкции заставляют Европу давить на Россию. Вдаваться в суть западного надполитического миропонимания здесь, пожалуй, незачем. Но один пример приведу, небезынтересно. Возьмите Англию, где ищут пристанища наши нувориши. Но для английской вековой элиты русские олигархи — публика весьма сомнительная, с деньгами — но с улицы. Абрамовича, и того притормозили. А ведь за этим фактом кроется нечто гораздо большее, нежели судьба владельца «Челси». Если в батискафе исторического опыта спуститься в глубины мировых судеб, неизбежно приходишь к выводу, который сделал когда-то отечественный философ Цимбурский: Россия — остров в океане цивилизаций. Кстати, если не ошибаюсь, схожую мысль и патриарх Кирилл высказал. Но понятие «остров» не равнозначно изоляционизму, геополитика не отменяется. «Остров» — это как бы основа национального миросознания, сгусток исторической, нравственной и религиозной силы, которая хвалу и клевету приемлет равнодушно, ибо самоценна и самодостаточна. На этих позициях нам бы и стоять твердо, презирая тех и снаружи, и изнутри, кто считает нас «робинзонами». Так называемое «одиночество России», о котором немало ныне талдычат, на самом деле признак самостояния, это мощный магнит, и рано или поздно он притянет весь христианский мир.

Донцов молчал, переваривая услышанное. А Иван Семенович пояснил:

— В этой глубинке сиюминутное на второй план отходит. Вы в московской горячке, возможно, не обратили внимания на юбилейный доклад Римского клуба, — не до абстракций! А он ставит вопрос о темной стороне цифровой экономики. Опасаюсь, что не только вы это важнейшее предупреждение о цифровом утопизме, способном породить цифровой концлагерь, цифровое гетто, упустили.

Опять помолчал, потом продолжил: