Немой набат

— Был выход, Петр Демидыч. Я о нем заикнулся, а на меня думские личности, заинтересованные в корейском турне, всех собак спустили, считай, рот заткнули. А надо бы в ответ на наглое издевательство отправить на Игры команду из шестых номеров, отказаться от трансляции. Форму соблюсти, а по сути, плюнуть на МОК. И они без козырей! Не обращать на них внимание, пусть творят что хотят, над ними весь мир смеялся бы. В историю корейские игры вошли бы как Россией пропущенные. Но без последствий для завтрашнего дня.

— А что? Разумно, народ бы понял, — комментировал Добычин.

— Разумно! — издевательски усмехнулся Лесняк. — Так надо же было думать. А кому думать-то? Мыслителей в Застьенье днем с огнем не сыскать. Вот Путину и подсказывают то нацидею под видом патриотизма, то олимпиаду без флага и гимна... Ушли от идеологии и получаем по полной. Боюсь, не в последний раз, как бы хужее не было.

Перебивка про олимпиаду не интересовала Донцова, он как бы не слышал Лесняка, ушел в свои мысли — это свойство помогало сосредоточиться на главном. А главным он в сей момент считал мощную заявку этого уральского Синицына: КПРФ хорошо бы избавиться от ленинской тени. Для этого незачем отрекаться от прошлого, предавать идеалы. Просто сменить название. Сегодняшние спорщики, думал Донцов, не говорят о сути, погружены в партийные дела. А межпартийные дрязги — мелочь, частности для пленарок. На деле-то в России насмерть схватились две силы. Небольшая, но плотная консолидированная либерально-прозападная элита, компрадорский олигархат, подмявший под себя макроэкономику, духовно-культурную среду, медиа, и разрозненное большинство народа, которое либералы презрительно кличат быдлом, крымнашистами.

Но ведь КПРФ — самая мощная системная оппозиция, с развитой сетью местных комитетов. Если убрать литеру «К», народ встанет за левую партию. Страна-то левая. Магистральные настроения народа — левые!

И тут Донцова осенило. Он громко спросил, обращаясь ко всем сразу:

— Кто скажет, на какую общественно-политическую силу опирается сейчас Путин?

Лесняк недоуменно посмотрел на него:

— На правящую «Единую Россию» с конституционным большинством.

— То-то он от нас в президенты не двинул, — съязвил Добычин.

«Сказал А, надо говорить Б, иначе попадешь в Г», — подумал Донцов и решил сказать напрямик:

— Я не про Думу, я о двух главных силах современной России. О либеральной прозападной элите, чье кредо заявил Кудрин, предложив «покончить с национальным эгоизмом», то бишь заключить «Брестский мир». И об океане рядовых граждан, чей жизненный уровень снижается четвертый год подряд. На какую из этих сил опирается Путин?

Простов в волнении встал с кресла, в котором уютно слушал интересный разговор.

— А почему вы так ставите вопрос? — в растерянности спросил Лесняк.

— Могу объяснить, — твердо ответил Донцов, в голове которого сложилась ясная модель. — Основные экономические решения Путин принимает в кругу титульных либералов, задающих повестку дня, зовущих в либертарианский рай Кудрина. А на шествии «Бессмертного полка» идет в гуще народа. Он открывает Ельцин-центр, Стену скорби, а потом памятник Александру Третьему.

— Ну и что? — перебил Добычин. — Президент учитывает интересы всех слоев общества.

— Могу продолжить, — невозмутимо парировал Донцов. — О намерении участвовать в выборах Путин объявил на заводе, среди рабочих. А на московское собрание по выдвижению собрал политкультурный бомонд.

— Ты что хочешь сказать? — нетерпеливо, с волнением, даже заполошно снова перебил Добычин, а Лесняк в такт его вопросу кивнул.

— Я знаю, что он хочет сказать! — раздался громкий хрипловатый голос. — Власыч хочет сказать, что «телодвижения» Путина все больше начинают напоминать лавирования Горбачева, которые привели к сдаче страны. Я верно понял, Власыч?

— А ты, Петр Демидович, почем знаешь, об что он толкует? — опять перебил Добычин.

— Потому что я Горького читал, — с легким вызовом ответил Простов. — Горький что писал? Не о том думайте, что спросили, а зачем, для чего, и поймете, как ответить. Мудро! Я верно тебя понял, Власыч?

— Верно, Петр Демидыч. Но тут формальным сходством не обойтись. Путину труднее. Он вынужден балансировать в нескольких плоскостях. Одна ось: компрадорский олигархат и национальный капитал. Другая: оборзевшая от диких бабок элита, условно вменяемая богемная тусовка и страждущий народ, андеркласс бедных. Третья ось: чиновничий фаворитизм и махровая коррупция. Четвертая — внутриэлитный раскол, который нам подбросил Трамп, поделив олигархов на «друзей Путина», которых прессуют, и на его тайных недругов. Вроде и чистит русские офшорные конюшни, а на деле элиту сталкивает лбами. А тут еще нравственное раздвоение общества, утрата былого интеллектуального величия, фатальная нехватка мыслителей; сплошь подёнщики. После Крыма паралич созидательной мечты. За нацидею выдают патриотизм, но это же состояние души. Если так пойдет, то нацидеей объявят цифровизацию жизни.

Донцов перевел дух и снова: