Немцы и славяне. История противостояния

Болеслав не начинал наступательных действий, опасение Генриха было преждевременно; впрочем, и немецкий король, занятый усмирением возмутившегося Балдуина во Фландрии, не обнаруживал большой наклонности раздражать «польского льва»[318]. Но лютичи явились к Генриху во время пребывания его в Регенсбурге (1007), с ними прибыли и послы от большого города Liulni[319], чтобы оказать своему немецкому союзнику дружескую услугу, уверяя его, что Болеслав питает против него опасные враждебные замыслы и словами и деньгами уговаривает их сделаться его соучастниками. Ослепление лютичей, которые так несвоевременно дорожили своей независимостью, заходило еще дальше. Они объявили притом Генриху, что он не может надеяться на окончательное их подчинение, если оставит Болеслава в покое, если не пойдет против него войною. Лютичи решились пожертвовать своею народной независимостью, но не в пользу единоплеменного государя и общего славянского блага, а в пользу своих угнетателей. Король, приняв к сведению донесения и заявления лютичей, стал совещаться с вассальною знатью, относительно объявления войны Болеславу; решено было употребить все меры к пресечению «вредных подстреканий лютичей». Польскому князю объявлена война. Болеслав встретил известие о ней с сожалением и клялся Богом, что совершенно против воли должен будет прибегнуть к ужасам, производимым его мечом. Болеслав не ждал, пока соберутся с силами и немцы, и лютичи: он напал на полабских славян, опустошил землю морачан, подступил к Магдебургу и отступил от Эльбы, узнав, что приближаются немцы; но успев, однако ж, овладеть землей лужичан и принудив немецкую колонию к сдаче, захватил в свои руки главный город лужичан – Будишин.

В возгоревшейся вслед за тем войне, продолжавшейся несколько лет (1007–1012), и в военных походах, предпринимаемых против Болеслава, мы не встречаем верных союзников Генриха лютичей, которые именно и возбуждали короля немецкого к наступательному действию. Пришла ли в самом деле пора образумления, удалось ли народу лютичскому преодолеть самолюбивые стремления лютичской знати? Это было, по всей вероятности, время, когда дружественное расположение лютичей к немцам начало колебаться и преклоняться на сторону польского князя. Есть незначительные указания на то, что лютичи в самом деле на минуту усомнились в основательности своей противонародной политики. Во время похода 1010 года, не упоминает Титмар, принимавший в нем личное участие, о вспомогательных отрядах лютичей, но отмечает одно знаменательное происшествие. В Нижних Лужицах, в городе Ярине, немецкое войско захватило двух братьев из земли гаволян, из города Бранибора, которые возвращались от Болеслава Храброго, вступив с ним в тайные переговоры. Перехваченные гаволяне, от которых не допытались цели и подробностей переговоров, подозреваемые в измене, кончили жизнь свою на виселице[320].

Отсутствие вспомогательных войск лютичей, равно как только что приведенное обстоятельство, проливают некоторый свет на загадочные в то время отношения лютичей с немцами. Не следует ли предположить, что полабские славяне образумились под влиянием Болеславовых внушений и временно отказались содействовать немецкому королю? Генрих понимал и важность лютичской помощи, и опасность в том случае, если бы они решились содействовать замыслам Болеслава. О войне или неприязненных действиях между немцами и лютичами не упоминают летописи за ближайшие годы, между тем в 1012 году мы видим, что Генрих отправляется из Магдебурга в Арнебург на Эльбе, чтобы войти там в сношения с общим славянским сеймом и скрепить мир[321]. Миром был, по-видимому, новый союз, который король успел заключить с лютичами. Они опять приняли сторону Генриха и изменили вновь общему славянскому делу. Ценой каких уступок? Трудно сказать положительно. Они должны были быть довольно значительны, по крайней мере, король по-прежнему, предполагаем, снискал себе дружбу «сладостью своих обещаний»[322]. Как бы то ни было, христианский король, благочестивый, преданный духовенству и всему церковному, не поколебался заключить союз с язычниками и вместе с ними воевать с христианским князем. Тот самый король, которого церковь причислила к лику святых, из-за политических видов не обнаруживал большой наклонности поддерживать славянского апостола Бруна в его ревности к проповедованию христианства между лютичами[323]. Тот же самый король, воюя с христианским государем, предводительствовал войском лютичей, которое сопровождалось языческими жрецами и сражалось под знаменами, украшенными изображениями народных божеств[324].

Со времени возобновленного союза лютичи действуют заодно с немцами до самого конца войны, которая в силу Будишинского мира 1018 года доставила Болеславу земли мильчан и лужичан и распространила пределы его державы до берегов Верхней Эльбы[325].