Ненадёжный признак

Деревенские всегда встают рано, поэтому я не стал долго топтаться на крыльце белого дома, а сразу постучал. Дверь открыла Ада, мать Кайсы. Такая же высокая и светловолосая, как моя сахарная, и такая же невозмутимая. Улыбнулась приветливо, без тени удивления, как будто и не слышала, как мы с её дочурой ругались несколько дней назад.

– Доброе утро, Джефф, – сказала она, – проходи. Ещё успеешь с нами позавтракать.

– Доброе утро, мэм, – ответил я.

С Адой мы поладили сразу. Она не отличается большой разговорчивостью, и нам вполне хватает моего норвежского. Кайса, представляя меня родителям, попросила их общаться со мной на местном диалекте. Пусть подтянет свой норвежский до моего английского, пояснила она. Мне эти условности по барабану, но если ей это так важно, почему бы и не подыграть. В простых ситуациях я уже вполне справляюсь, но иногда, конечно, сбиваюсь на английский. Как я понял, Ада на нём говорит вполне прилично, да и отец Кайсы, наверное, тоже. Хотя убедиться в его умении у меня не было особой возможности: он в беседы со мной почти не вступает. Максимум, что я потом от него слышал, это неразборчивое «Кайса, скажи своему». Ну да я не в обиде, здесь как раз всё понятно: не внушаю я ему доверия. Чужой, невесть откуда взявшийся чувак крутит амуры с его кровиночкой, поди узнай, чего от него ждать.

Увидев меня на пороге столовой, Кайса поздоровалась со мной как ни в чём не бывало. Подвинула стул – садись, мол. Налила мне кофе, я сел. Ада поставила поближе плетёную миску с хлебом, а Кайса сказала, что пожарит омлет на мою долю, и встала к плите. Мистер Торп сухо кивнул в знак приветствия, оглядел меня пристально, но ни слова ни сказал. Глянул на прямую спину дочери, вытер рот салфеткой и поднялся из-за стола. Ада о чём-то негромко его спросила, он раздражённо помотал головой в ответ и двинул на выход – такой же рыжебородый и широкоплечий, как Олли. Ада взяла со стола свою кружку, улыбнулась мне ободряюще и ушла вслед за мужем.

– Как съездил? – Кайса бросила на сковородку бекон и повернулась ко мне.

Я пожал плечами:

– Нормально.

– Быстро ты.

– С расписанием повезло. У вас тут с транспортом всё в порядке.

Она разбила в миску несколько яиц и принялась взбивать их вилкой. Посмотрела на меня:

– Виделся с Митико?

– А как же. Для того и ездил.

– Что решили?

– Да там, видишь, такое дело… – уклончиво сказал я.

Она снова отвернулась к плите. На сковородке зашкворчало.

– Не хочешь рассказывать?

– Кайса…

– Джефф, ты просто скажи, согласился ты затвайсить её тварюгу, или нет. Это ты можешь мне сказать?

Она так яростно кантовала омлет по сковороде, что тот будто и не на огне жарился, а на полыхающей обиде. Ударение на «её» она поставила такое, что я прямо испугался за жизнь безвинного омлета.

– Я расскажу, если ты перестанешь беситься и выслушаешь.

– Согласился, да? А почему? Неужели из-за денег? Может, мне тоже стоило денег предложить?

Зря я сюда приехал, подумал я. Лучше нам распрощаться. Но тут Кайса повернулась, и я увидел её глаза. Идею с прощанием пришлось отложить. Встал, обнял. Она, всхлипнув, прижалась ко мне и заплакала уже в голос. Хлопнула входная дверь. Родители у Кайсы понимающие, во всяком случае – Ада уж точно. Надеюсь, она и мистера Торпа с собой прихватила.

– Сахарочек. Ну чего ты… И что у вас за страна такая… Даже в доме от дождя не укрыться.

Она приглушённо всхлипнула мне в плечо. Вообще-то она у меня не плакса. Но видимо, история с братом сильно её достаёт. Мы постояли так, пока она успокаивалась. Потом я подул ей тихонько в макушку.

– Я же признал. Да, я слабак. Да, я не смог жмакнуть кнопку. Да, брательник твой остался со своей хвостатой девчонкой. Значит, мила она ему.

– Она не девчонка. Она лесная тварь. Не человек, сколько раз повторять, – глухо проговорила Кайса.

– Не совсем человек, но всё же человек наполовину, помнишь? Микс, полукровка, – не стал спорить я. – Мы же с тобой знаем теперь, откуда хюльдры берутся. Но Олли-то твой – человек. Сам пусть решает, с кем ему жить, с кем детей растить.

Она отстранилась и, сощурив покрасневшие глаза, посмотрела на меня.

– Ты не понимаешь.

– А что тут понимать, сахарочек. У Олли там в лесу – детишки мал-мала, как их обездолить?

– Детишки ли? Новая хвостатая нечисть кому-то на погибель.

Отвела мои руки, отошла к плите, шваркнула без вины виноватый омлет на тарелку.

– Прости, я что-то совсем расклеилась. Омлет немножко пережарен, кажется. Извини.

Я мотнул головой – ничего, мол. Сел за стол, взялся за еду. Она села рядом, пригорюнившись. Я ел и думал, что чёртовы хюльдры так и будут стоять между нами – всегда, до скончания времён. Весёленькая перспектива, нечего сказать.

– Ну хочешь, – сказал я, понимая, что скорее всего пожалею об этом, – я отведу тебя туда?

Она замерла, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

– Если дорогу найду, конечно. Ты с братом повидаешься. Потолкуешь с ним. Его подружку ты, может, и не увидишь, да оно тебе и ни к чему, вроде. М?

– Ох, Джефф… – выдохнула она. – Я боялась тебя об этом просить. Думала, ты не согласишься.