Ненадёжный признак

– Как скажешь, детка, – ухмыльнулся я в ответ, решив запомнить на будущее, что кукольная внешность не отменяет кровожадности натуры.

Мы ещё секунду посмотрели друг на друга, удерживая на физиономиях беспечные улыбки, а потом, как по команде, снова уставились в окно. Разговор был закончен. На улице поднялся ветер. Тени от деревьев и пятна солнечного света плясали на тротуаре, делая его похожим на камуфляж спецназа.

– Ну что ж, – прервал затянувшееся молчание я, – вроде обо всём договорились.

– Подожди, так что у тебя с деньгами?

– В Токио слетать хватит, а рассчитаемся после работы, – тоном бывалого убийцы кроликов сказал я.

– Чудненько, – ровно отозвалась Отличница. – Тогда удачи тебе, Джефф.

– И тебе не хворать.

Она слегка поклонилась, я кивнул на прощанье, расплатился с официанткой и вышел из кофейни. На улице было ветрено. Тени облаков широкими волнами прокатывались по тротуару, а я шёл по этой ряби, раздумывая, что мне делать дальше. Вчера, когда я молча бросал свои манатки в сумку, а Кайса, скрестив руки на груди, смотрела на меня, как на последнего предателя, я был слишком зол, чтобы строить какие-то планы. Поэтому решил хотя бы закрыть вопрос с Отличницей. Конечно, я – тот ещё раздолбай, но чтобы взять пачку зелёных и слинять с горизонта – такого за мной не водилось. Так что хочешь не хочешь, а надо было ехать в Стокгольм. К слову сказать, золотое правило Кэти-Скарлетт О'Хара не только девчонкам нравится. Это, можно сказать, международный девиз чуваков вроде меня. «Подумаю об этом завтра» – и в результате я бесцельно слоняюсь по чужому городу, а навстречу мне валом валят влюблённые парочки. Кто в обнимку, кто за руки держится, и я такой – из тех неприкаянных, которых даже в Ноев ковчег не возьмут. Я давно заметил: стоит мне поругаться или, того хуже, расстаться с подружкой, окружающие тут же принимаются праздновать внеочередной день Валентина. Отовсюду, как клопы-солдатики по весне, вылезают романтические парочки и тусят вокруг меня, как вокруг трухлявого пня. Прищурившись, я мрачно наблюдал за брачными играми себе подобных, а потом развернулся и махнул обратно на вокзал. До токийской заварушки ещё куча времени, сгоняю-ка я к своей сахарной. А бывшая она мне или нет, выясню на месте.

19. Джефф по прозвищу «Барабанщик», деревня Рейнфюлдол, Норвегия

До деревни Кайсы я добрался быстро. Подвернулся вечерний экспресс, так что ближе к полуночи я уже был в Осло. Потом повезло ещё раз: успел на нужный поезд в сторону Тронхейма и не проспал свою станцию, хотя заснул сразу же, как только сел. Спасибо седому джентльмену, который проверял билеты – он, впечатлённый моей способностью сказать пару-тройку фраз на норвежском, пообещал меня разбудить и слово своё сдержал. Так что ранним утром следующего дня я уже стоял на знакомой платформе. За время моего короткого отсутствия в здешних широтах ничего не изменилось. Холодрыга, в воздухе висит ощущение, что дождь то ли только что кончился, то ли вот-вот начнётся, густой ельник подступает вплотную к деревянному домику вокзала, вокруг – ни души. Я закинул сумку на плечо и потопал по велосипедной дорожке. Зимой эта дорожка засыпана снегом, и местные жители, желающие прокатиться на поезде Осло—Тронхейм, рассекают по ней на лыжах. Летом можно пользоваться велосипедами, припаркованными у стены вокзала, но я не особо спешил. Кто знает, как меня встретит моя сахарная. Лучше пройдусь, подышу свежим воздухом. Словом, к дому родителей Кайсы я подгрёб примерно к семи утра.

Хозяйство у Торпов обширное. Большой деревянный дом, выкрашенный белой краской, стоит на фундаменте, которому двести лет. Сам дом, ясное дело, уже несколько раз обновлялся, но каменный фундамент – предмет гордости семьи. На самом близком к земле камне выбит год и имя того, кто этот камень в фундамент уложил. Дом, в котором одна и та же семья живёт уже два века: ну не круто ли. Кайса говорила, что на чердаке до сих пор хранятся дедовы школьные прописи и прабабкино вязанье. Недалеко от белого дома красуется красный амбар на ножках. Реально, на восьми невысоких таких балясинах, никакого фундамента амбару, видимо, не полагается. Эти ноги меня изрядно повеселили, и я долго их разглядывал. Кайса в них ничего смешного не видела, оно и понятно: если с детства растёшь в окружении домов на ногах, странным это не считаешь. А вот красно-коричневый цвет, которым выкрашена эта прикольная халабуда, мне нравится. У него тёплый оттенок ржавчины. Кайса говорит, что раньше это была довольно дешёвая краска, и поэтому богатые люди ею только сараи красили, ну а бедняки и жилые дома тоже. Сейчас вопрос о дешевизне уже не стоит, и этой краской пользуются, потому что традиция такая.