Ненадёжный признак

…но на стук никто не отозвался. Мы потоптались на крыльце, осматриваясь. Полосатый половик перед дверью, на ступеньках — большой фонарь с масляным светильником, просторный двор, аккуратная поленница у изгороди, колода, брошенный рядом с ней топор.

— Видать, хозяев нет дома, — сказал я.

— Значит, придётся войти без приглашения, — Кайса решительно толкнула дверь.

Та легко подалась. Сразу за порогом начиналась комната, обставленная простой деревенской мебелью. Стол, комод, расписанный розами. У окна стояла узкая кровать, и на ней кто-то лежал.

— Хей, — сказал я громко, — можно нам войти?

Фигура на кровати не шелохнулась.

— Постой-ка здесь, — придержал я свою сахарную за руку. — Посмотрю, что там.

Кайса зыркнула на меня недовольно, но всё же осталась стоять у двери. Скрипучие половицы отзывались таким пронзительным визгом на каждый мой шаг, что разбудили бы и мёртвого, но когда я подошёл к кровати, глаза лежащего на кровати человека были всё ещё закрыты. Он был бледен и тяжело дышал, и я сразу узнал его.

— Зашибись, — пробормотал я. Потом повернулся к Кайсе. — Иди сюда, сахарочек.

Она сорвалась с места и через пару секунд уже держала брата за руку.

— Олли! Олли! Слышишь меня? Проснись!

— Подожди, Кайса, не тормоши его. Он то ли болен, то ли…

Мне не хотелось продолжать, да Кайса и не слушала. Метнула на меня свирепый взгляд, сбросила с плеч рюкзак и принялась судорожно в нём рыться.

— Мы сейчас же заберём его отсюда. Пока её нет дома. Если заметишь её, сразу скажи мне, ладно?

— Здесь кроме нас никого нет. Не понимаю, куда они все подевались…

Довольно непривычно стоять столбом рядом со своей женщиной, и смотреть, как она развивает бешеную деятельность. Что-то не припомню, тормозил ли я так раньше. Наверное, мне придётся привыкнуть к тому, что моя сахарная не нуждается в инструкциях.

— Разве ты не видишь, эта тварь бросила его здесь умирать! — процедила Кайса сквозь зубы и протянула мне объёмный свёрток. — Вот, держи. Это тканевые носилки. К ним нужны жерди подходящего размера. Посмотри во дворе, ладно?

Я молча кивнул и вышел. Не имею привычки оспаривать решения, с которыми я согласен, даже если они приняты не мной. Тканевые носилки? Основательно она подготовилась, ничего не скажешь. Интересно, что ещё полезного Кайса прихватила с собой из дома? То-то я утром удивился, почему у неё такой большой рюкзак.

Крепкие жерди я нашёл быстро. На скорую руку гладко обстругал концы и собрал носилки. Одновременно прикидывал, насколько успешной может оказаться эта затея. Олли — чувак высокий, и хилым его тоже не назовёшь. Две недели назад, когда я его видел, он потянул бы фунтов на двести. Даже если во время болезни он похудел, всё равно это значительный вес, плюс каменистая дорога на холм и с холма вниз. Как долго Кайса сможет помогать нести носилки, и сколько времени займёт дорога к водопаду? Вряд ли нам удастся дотащить Олли туда до темноты. Но других вариантов пока не всплывало. И меня всё ещё беспокоило отсутствие хозяйки хутора. Не думаю, что она действительно бросила своего мужа. Тогда — что? Пошла за помощью? Или с ней и её детьми тоже что-то стряслось?

Когда я вернулся в дом, Олли по-прежнему был в забытьи, но теперь он лежал не под одеялом, а в спальном мешке, застёгнутом до середины.

— У него жуткая рана на голени, — деревянным голосом сообщила Кайса, застёгивая изрядно похудевший рюкзак. — Я её обработала, но нужны антибиотики. В моей аптечке их нет. Доставим его на ту сторону и вызовем службу спасателей.

— Кайса…

— Джефф, пожалуйста! — Голос Кайсы сорвался. — Это его единственный шанс!

В этот момент ресницы Олли дрогнули, и он открыл глаза. Поднялся на локте, оглядел нас встревоженным взглядом.

— Кто вы? Что вы здесь делаете? И где… — он перевёл взгляд с меня на Кайсу, посмотрел на дверь, — и где Нотт? Где моя жена?

— Олли, — позвала его моя сахарная, — это же я, Кайса!

— Где моя Нотт?

Человек на постели обессиленно откинулся на подушку и прикрыл глаза. Кайса попыталась взять его за руку, но он вздрогнул и отстранился.

— Да что же это, — Кайса растерянно оглянулась на меня. Потом вдруг подскочила, будто вспомнила что-то:

— Ох! Как же я…

Она полезла в нагрудный карман своего анорака и вытащила оттуда платок и стальную флягу, ту самую, которую мы искали тогда, на чердаке. Отвинтила крышку, смочила платок тёмной жидкостью, обтёрла лицо брата.

— Олли! — тихонько позвала она его снова, — Олаф Торпан, посмотри на меня!

Олли заморгал, заворочал головой, будто прислушиваясь к голосу издалека. Широко раскрыл глаза, вглядываясь в лицо сестры.

— Кайса? — хрипло сказал он. — Что это ты… Что это с тобой…

— Что это со мной? — рассмеялась моя сахарная с облегчением. — Со мной всё в порядке!

Олаф попытался приподняться, но не смог.

— Ты как-то странно выглядишь, — прохрипел он с подушки. — И где твои косички? Ты их обрезала?

Кайса горько усмехнулась:

— Четыре года тому назад.

— А? — он обвёл непонимающим взглядом комнату. — Где это мы?

Мы с Кайсой переглянулись.