Ненадёжный рассказчик. Седьмая книга стихов

собственно, мне, наверное, до сих пор очень странно.
я не умею полностью совпадать с собой,
и все, что происходит со мной – нет, не фильм, конечно,
но все-таки какое-то отчужденное состояние.
наблюдатель всегда наблюдает самого себя изнутри
и не дает реальности полностью самоотождествиться.
помнишь, мы недавно говорили об этом.
вот и тогда, когда мы отправились в этот путь,
хотя кто же знал, что это окажется путь,
начиналось всё почти что фарсово, как всё вообще
                                  должно начинаться.
слишком серьезное начало – это как бы изначально
                                  поставленная точка.
некуда двигаться, некуда изменяться,
нет удивления и радости от наших бесконечных
                                            превращений.
но и мучений нет, что уж тут говорить.
ты и сама обычно рассказываешь про тот звонок,
про то, что я среагировал не так, как логично было бы
                                             по сценарию,
то есть вначале всего – растерянность.
я ведь тоже не очень понимал самого себя,
зачем мне это, как это все может быть устроено.
я и говорить-то совсем про любовь не умею,
здесь большие пробелы в моем словаре.
ты говоришь, что я пьяный звонил и зловеще произносил:
ты меня ведь совсем не знаешь!
но ведь и правда ты не знала меня совсем,
и я совсем не знал тебя.
приятельство ведь еще не повод для настоящего знакомства.
сколько ж мы глупостей наделали тогда,
и кто скажет, мол, притирались друг к другу,
будет неправ, потому что осознания, что этот путь
                                                перед нами,
не было, но глубоко-глубоко мы, конечно уже понимали.
а то, что является узнаванием друг друга –
это, в общем-то вещь поверхностная, пусть и необходимая.
очень многое хочется позабыть со стыдом,
но еще больше вещей до сих пор согревают –
тех, что связаны с неожиданными маленькими открытиями
той или иной черты, того или иного незаметного почти
                                                         жеста,
какого-то осколочного воспоминания, которое вдруг
ставит всё на свои места.
странно такое мне говорить, но это ж у нас взаимный
                                          такой случился
почти что импринтинг утячий, деточка, и кто к кому
                                           приручился –
тут нет никакого ранжира, удивительно, что это
происходило и происходит на равных.
знаки, которые ты так ищешь, и которые я, наверно,
                      совсем понимаю иначе, –
сколько этих знаков было, страшно подумать,
в общем-то прямо до реальной возможности без шуток
                                вместе отдать концы,
да уж, тут бы и получилось, что в один день.
знаешь, я не разу не говорил тебе,
но один из моих кошмаров –
это когда ты погибаешь в той машине, а я остаюсь живым.
если этого нет, если это только в мучительном бреде
                                               полночном,
значит, уже совсем невозможно одно отделить от другого,
                                     нас друг от друга.
что же тут от привычки? ничего ровным счетом.
просто я говорю с тобой, даже если тебя сейчас рядом нет,
и говорю на всех языках, которые мы придумали.
что это, как не единственный уже теперь способ
                                      существования –
в разделенной любви, которую так не любят воспевать
                                романтические поэты.
бедные, бедные романтические поэты!
им не понять, что такое вместе идти
по направленью куда-то туда, не важно даже куда,
                                           главное вместе