Ненадёжный рассказчик. Седьмая книга стихов

это, разумеется, не стихи
это в лучшем случае проза, искусственно разрезанная
                                                            на строчки
а так – вообще непонятно что
всякий вообще может написать такие тексты в любом
                               количестве, не сходя с места
и за такие-то вот штуки дают премии
в то время как люди месяцами мучаются над каждой
       строфой, каждой строкой, каждой рифмой
вообще это все игра на понижение
уничтожаются любые ценностные иерархии
разрывается поток традиции, а подлинное новаторство
       в области формы становится бессмысленным
конечно, все это – потакание вкусам той аудитории,
                 которая себя считает продвинутой
которая непонятно с какого перепугу присваивает себе
                  ведущие позиции в нашей поэзии
называя свою мертворожденную продукцию актуальной
хотя все это уже делалось давным-давно и не прижилось
                                                в нашей поэзии
языку-то нашему вообще чуждо такое отношение
                                      к поэтическому слову
в языке-то нашем столько неистраченных ресурсов
                  рифмы и прочих видов созвучий
столько возможностей для метрического стиха, которые
      даны подвижностью ударения в нашем языке
это все с запада пришло, у них там давно поэзии нет
после одена и элиота и назвать-то некого
нобелевку дают не пойми кому
у них там поэзия-то давно умерла. у бедных
там либо всякая заумь, доступная только трем
                          университетским профессорам
либо всякая выстроенная в столбик болтовня
о травме, о правах меньшинств, о всяком таком
бедные, у них там разумные люди тихонько так
                                                     и говорят:
только у вас еще поэзия жива
только вы, гоминиды, собравшись в кружок, издаете
                                      мелодичные звуки
и покачиваетесь, покачиваетесь, глядя на полную луну

«на птичьем языке получше всё-таки…»

на птичьем языке получше всё-таки,
чем с пьяною слезой, всеведущей ухмылкой,
с иронией слегка, а то и с речью пылкой –
мол, знай шесток и вякать не моги.

тех академий нет, и самозванцы явно,

но лучше всё ж, чем этот мудрый взгляд,
чем мастерство не ведать, что творят,
чем теплое чутье – где стыдно, где забавно.

косноязычье пусть, и даже пусть не то

сказали, что сказать наверное пытались,
но лучше так, они хотя б не усмехались,
хотя бы не радели за ничто

«где тот папик, что спросит: песня посвящается мне?..»