Ненадёжный рассказчик. Седьмая книга стихов

она на провод наступила,
а он за парапет ступил,
и для нее не наступила,
и он все это пропустил.

у бэнкса – он ведь тоже мертвый –

в алгебраисте есть народ,
домой к себе который мертвых
со всего космоса везет.

гляди, какая панорама –

все мертвые рядком лежат,
налево труп, другой направо,
о этот дивный мертвый сад

для этих тварей наказанье,

а нам отрада и любовь.
мы видим в этом указанье,
у нас готово много слов.

слова порой чего-то значат,

а мертвый – он бесспорно знак,
но нас непросто озадачить,
мы знаем – что, когда и как.

одной коробочкой другую

заменим тихо, не спеша.
не бойтесь, не разочаруем,
по плану, в срок, без шантажа

«людоедство почему-то считается…»

людоедство почему-то считается
асоциальной и чуть ли не преступной
практикой, говорит людоед, очевидно, это
распространенная во всем мире практика, но
двойные стандарты, знаете, а сам
глядит ясным взором на корреспондента
телеканала, среди акционеров которого
числится людоед и другие людоеды

«я так ли, этак зарасту…»

я так ли, этак зарасту,
пока же не, не строй иллюзий,
гляди бесстрашно за черту,
и на саму черту гляди –

там понимаешь что находится,

а я, пожалуй, промолчу.
не стоит вместе оставаться,
не стоит думать, что шучу.

«не надо демонизировать бесов…»

не надо демонизировать бесов,
говорит сторонник взвешенного подхода,
бесы возникли в ходе исторических процессов,
и вообще такова их природа

многое в данном случае обусловлено социально,

к тому же есть и такой аргумент:
чаще всего они вот так вот не специально,
и это важный психологический момент

«во мне болеют субпродукты…»

во мне болеют субпродукты,
точнее, мозг за них болит,
сигнализируя, как будто
о чем-то важном говорит

а важно в самом деле нечто,

непостижимое уму –
придуманное, конечно,
и чем так важно – не пойму

пока такое возникает,

пока борения в уме –
внутри невидимо страдает
начинка в сумрачной тюрьме

ответь, конструктор, для чего же

такие каверзы творишь?
ужели мы и впрямь похожи?
ну дел ты понаделал, ишь!

Прямое высказывание

сколь многим хочется услышать
некий живой и настоящий голос,
полный личных переживаний,
искренних чувств,
подлинных мыслей

но что делать, если

прошлое и настоящее раздроблено так, что не соберешь,
если нет никакого такого «я»,
что жило бы вне времени, обстоятельств, способов
                                                     говорения,
какого-то там истинного, сущностного «я»

ну, или что делать, когда

мой настоящий голос –
едва слышный шепот рептилии,
неподвижно сидящей на камне,
смотрящей на мир будто бы остановившимся,
будто бы даже и мертвым взглядом

«тогда он не знал слова конволют, а знал слово подшивка…»