Ненаучный подход

Некромант рвался убивать. Он был настолько огромным, мощным и страшным, что в какой-то момент показался Анне чем-то вроде темного волка, рвущегося с цепи.

«Придет серенький волчок…» — пробормотала она себе под нос, схватила жуткую тварь за шкирку и со всей силы припечатала о красивый мраморный обелиск с отметками расстояния до Гнездовска, Гарца и Гетенхельма.

Тварь завизжала, пытаясь вывернуться. Из лохматого сгустка тьмы, как из зеркала, на Анну смотрело ее собственное лицо.

«Побеждает волк, которого ты кормишь», — вспомнила она убогую философскую байку. «Неча на зеркало пенять» здесь подходило намного лучше. Хотя…

Тварь хотела рвать и жрать.

Анна Егоровна Мальцева хотела сразу всего — уважать себя, выбирать самой, пользоваться силой, но по своему велению, а не по хотению сомнительной скотины. Быть некромантом, никого не убивая. Лечить магией смерти. Десять горошков на ложке, как говорила бабушка.

Колдунья впилась взглядом в отражение. Она всю жизнь безжалостно ломала сама себя, свою боль, свой страх… своего некроманта. Слишком долго, слишком мучительно, слишком бессмысленно.

— Я просто голодна, — смиренно и жалобно вздохнула тварь. — Мне нужно совсем немного… А чего хочешь ты?

— Залезть на дерево, съесть рыбку и ничего не ободрать, — сообщила Анна. — И не пытайся дергаться, падаль. Удавлю.

Тьма в ее руке подернулась сеткой трещин, как настоящее зеркало после удара, и рассыпалась в прах.

Глава 21 Охрана порядка

Встречать принцессу Виктора не позвали. Невелика птица следователь, хоть и родственник высокой гостьи.

Он ни капельки не огорчился. Торчать на продуваемом всеми ветрами перевале, мерзнуть, ждать, а потом медленно тащиться до города, ведя светские беседы — удовольствие ниже среднего. К тому же Виктор был уверен, что принцесса непременно сама придет в гости. Надо бы велеть юному наследнику Империи потщательнее прибраться и как-нибудь навести красоту в их скромном жилище. А сейчас лучше заняться работой, благо возможностей прибавилось.

Сложностей, впрочем, тоже.

В теории, филиал Имперского банка (как и любая другая гнездовская контора) должен выдавать информацию по официальному запросу стражи. На практике делиться коммерческой тайной никто не рвется. Начнутся согласования, «кормежка завтраками», просьбы подождать, дать время собрать нужные данные и еще тридцать три проблемы. Устраивать лихие рейды с обысками или еще как-то всерьез пакостить банкирам не выйдет — запретит собственное начальство. Нечего осложнять международные отношения. В итоге при должной настойчивости информацию ты получишь месяца через два. Или через три.

В экстренном случае, как сейчас, все должно быть быстрее, но цепочку «запрос — согласование с посольством — ответ на запрос» отменить все равно не выйдет. А это потеря пары дней как минимум.

Учитывая серьезность ситуации, Виктор рассчитывал на участие кавалергардов. Он хотел получить солидную бумагу с императорской печатью и требованием всеми силами содействовать предъявителю сего.

«Почти угадал», — мрачно подумал следователь, услышав обещание фон Рауха прислать сотрудника с необходимыми полномочиями.

На утреннем докладе шефу Виктор с оттенком усталой обреченности обещал имперского эмиссара не обижать, информацией поделиться вежливо и вообще не обострять ситуацию. Своего тоже не упустить, конечно же. В этой истории гнездовская стража должна быть в центре и в белом, а остальные — как получится.

Шеф покривился (он был бы рад гнать имперцев от расследования поганой метлой), но одобрил. Теперь-то куда деваться.

Сейчас следователь сидел в своем кабинете, ждал загадочного имперца с полномочиями и старательно заполнял очередную форму отчета. Политика, крупные корпорации и большие сложности — это очень интересно, но городовые ждут оплату сверхурочных.

«Война войной, обед по расписанию», как сказал бы Эрик.

Точно в назначенное время на пороге возник смутно знакомый молодой человек в черном мундире канцелярии Кавалергардского Корпуса.

Виктор встал ему навстречу.

— Добрый день, — гость протянул руку, — я Петр Румянцев, советник третьего ранга.

— Рад видеть, — Виктор ответил на рукопожатие. — Я вас помню.

Петр улыбнулся — счастливо и чуть смущенно. Как улыбался когда-то невероятно давно, в прошлой жизни Виктора.

— И я очень рад, — сказал Петр уже совсем неофициальным тоном. — Рад, что вы живы и в порядке, несмотря на всё… И что узнали меня. Я не надеялся, что вспомните, уж простите за откровенность.

Впервые Петр оказался в Бергене лет в десять, вместе с дядей. Пока взрослые танцевали и беседовали, дети развлекались под присмотром гувернанток. Виктор был бы рад удрать от компании шумной малышни (в тринадцать чувствуешь себя таким солидным!), но долг гостеприимства требовал проследить, чтобы всем было комфортно и интересно.

Петр явно не вписывался в общество сверстников. Он старательно делал вид, что так и надо, но Виктор даже тогда понимал — не от хорошей жизни мальчишка сидит в сторонке, вместо того чтобы веселиться с остальными.