Ненависть

– Рад, что вы вот так осознали себя и причислили к рядам антифанатов. Не боитесь преследований? Антифанаты предпочитают действовать в тени. Если начинают открыто демонстрировать свою позицию, то обязательно сталкиваются с критикой многочисленной армии поклонников. Мало кто поверит вам на слово.

– Если надо, значит, надо. Если это позволит мне достигнуть моей цели, я готова пойти на этот шаг.

– Как вы думаете, удастся ли вам вообще ее достигнуть?

– Что, простите? – Гынён вопросительно склонила голову.

– Удастся ли восстановиться? – Хигон надменно улыбнулся.

– Да, конечно. Иначе и быть не может. Если все вернется на круги своя, я не стану продолжать эту войну. – Гынён сделала великодушное выражение лица и напыщенно взяла чашку кофе.

– Но возможно ли это? Вы уже достаточно рассказали. Так какой же Худжун на самом деле? От того, правда это или выдумка, зависит репутация человека.

В одно мгновение Гынён была готова выплеснуть кофе, который пила, в лицо репортеру.

«Что? Репутация человека?» – подумала она.

Его тон задел ее, но сейчас это было неважно.

– Хотите, чтобы я написал статью со слов обозленного уволенного журналиста, желающего разрушить частную жизнь знаменитости, мотивируя это личными переживаниями? Сможете ли вы вернуться в журнал после такого? А я и вовсе стану дешевым репортеришкой в глазах коллег.

Руки Гынён задрожали, и чашка кофе вместе с ними. Сбитая с толку, она быстро поставила ее на стол и крепко сжала кулаки, чтобы унять дрожь.

Сейчас, оглядываясь назад, она видела, что решающим недостатком, о котором она и не подозревала, стала ее излишняя эмоциональность. Так что даже репортеры, пришедшие брать у нее интервью, ей не поверили.

«Боже мой! – сокрушалась Гынён. – И чем я, черт возьми, все это время занималась?!»

Она медленно сходила с ума.

* * *

Время примерки костюма для модного мероприятия. Пока Худжун поправлял одежду, лицо его все больше морщилось от неудобства. Не покидало ощущение, будто все люди вокруг считают его не человеком из плоти и крови, а невесомым облаком с очертаниями человека. И только дизайнер, прикоснувшаяся к его обнаженной груди, считала иначе.

– И когда ты успел так измениться? Словно скульптура. Боже мой, я не видела раньше этих мышц.

Дизайнер провела кончиками пальцев по его ребрам, словно перебирая гитарные струны. Худжун вцепился в подол рубашки, в которую был одет, и потянул за него, при этом изо всех сил напрягая мышцы лица, чтобы сохранить бесстрастное выражение.

– Словами не передать, как мне нравится, когда ты носишь мою одежду. Ты будто вдыхаешь в нее жизнь. Или что-то вроде того, – поправляя сзади плечи рубашки, прошептала она Худжуну на ухо, то и дело переводя дыхание.

– Разве не дизайнер, воплощая свои идеи, вдыхает в одежду жизнь? Это точно не моя заслуга. Вещи такие, какие есть, еще до того, как я их надену, – холодно ответил Худжун, глядя на свое отражение в зеркале.

– Вот как? Возможно! – довольно сказала дизайнер, застегивая пуговицы.

Его лесть пришлась ей по вкусу. Услышав смех девушки, Худжун сменил гнев на милость и постарался улыбнуться.

– Ваши работы действительно хороши. Сразу видно мастера с золотыми руками.

Примерка была окончена, образ собран. И вот, глядя на свое отражение в зеркале, Худжун снова принялся расстегивать пуговицы. Он оглянулся на дизайнера и сказал:

– Полагаю, что вы одежду в основном на манекенах примеряете.

– Что? – с широко распахнувшимися глазами спросила она, помогая Худжуну расстегнуть рубашку.

– Руки у вас золотые, но возитесь целую вечность, – прямо ответил он.

В одно мгновение дизайнер ожесточилась: творческие люди известны своей чувствительностью. Худжун показательно снял сшитую ею рубашку, схватил свою одежду и надел ее. Персонал, ставший свидетелем этой сцены, тихонько хихикал, пытаясь прикрывать свои лица, чтобы этого не было заметно.

Джихян стоял неподалеку и все видел. Он тут же подошел, извинился, пытаясь сгладить грубость подопечного, дружелюбно попрощался с дизайнером и быстро последовал за Худжуном.

– Неужели так тяжело хоть иногда себя сдерживать? Ты можешь быть чуть терпеливее? – с горечью спросил Джихян, догоняя парня.

– Тебе надо – ты и терпи. Меня не устраивает такая медлительность.

Они уже подходили к машине, как Худжун не выдержал и обиженно добавил:

– И еще: куда ты упрятал мой мотоцикл?

– Так ты сейчас злишься из-за дизайнера или из-за пропажи мотоцикла?

Джихян скрестил руки на груди, как будто сам уже знал ответ, и хитро улыбнулся, словно ребенок, пытающийся победить в споре.

– Знаешь, как я был зол, обнаружив под брезентом на стоянке не мой мотоцикл, а какой-то жалкий скутер?

Вместо грациозного сияющего железного коня, столь обожаемого Худжуном, на стоянке его ждал маленький ржавый скутер, на котором и десяти метров не проедешь. В тот момент он почувствовал, как кровь вскипает и пульсирует в висках.

– А вот не надо смеяться над скутерами. Для некоторых людей это источник средств к существованию.

Услышав слова Джихяна, Худжун скривил губы и холодно отвел взгляд в сторону.