Ненависть

– Тебе будет полезно там побывать, места глухие, безлюдные, – кивнул Стрелок. – Рассказывать ничего не буду, увидишь все сам. Я, ты и Зульфат, выдвигаемся на рассвете.

– Может лучше отпустишь меня? – осторожно спросил Рудольф. – Клянусь, я никому ничего не скажу.

– Только мертвецы умеют молчать, – Стрелок помолчал, о чем-то раздумывая и произнес. –  Хорошо, мы заключим взаимовыгодный договор.

– Я не очень понимаю, о чем вы,– Руди замер, выискивая скрытый подвох. А подвох точно есть, бандит иначе не может.

– Расслабься,– унтер ободряюще толкнул в плечо. – Я не исчезну с дьявольским хохотом в языках адского пламени и облаке серы. Твоя душа останется при тебе, кровью подписывать ничего не придется. Два взрослых человека дадут нерушимое слово. Ты обещаешь быть со мной два месяца, не пытаясь бежать и передать информацию третьим лицам. По истечении времени ты принимаешь решение. Захочешь вернуться к немцам, я лично отведу тебя к Эккенталю, и больше мы не увидимся.

– Откуда мне знать, чтоты меня не обманешь? – Руди не поверил ушам.

– Сходи, спроси у людей, – Стрелок сделал приглашающий жест. – В деревне две сотни душ, послушай, что они скажут. Меня назовут убийцей, душегубом, зверем, авантюристом, но никто не скажет, что Егор Воронов кого-то обманул, или хоть раз нарушил данное слово.

–Я верю, не надо никого спрашивать, – выдохнул Руди.

– А еще я уважаю свободу воли, – голос Стрелка надорвался. – Давным-давно, мне было лет десять, отец принес из леса волчонка, маленький, пушистый, зубастый комочек с блестящими глазками. Он забился в угол и молча скалился на всякого, посмевшего подойти. Совсем маленький, один против всего мира, окружен, но не сломлен. Я назвал его Мрак, из-за сурового, гордого нрава. Он ел сырое мясо, и спал с нашей кошкой, у нее забрали котят, а звери не делят детей на своих и чужих. Постепенно привык, мы даже почти подружились, Мрак позволял мне гладить себя, а больше никого и близко не подпускал. Я думал, он останется у нас навсегда. К восьми месяцам он вырос в большого, сильного, красивого зверя с голубыми глазами, и я стал замечать, что он все чаще смотрит в сторону леса, и громко воет в ночи, – Стрелок неожиданно замолчал, погрузившись в воспоминания.

– А дальше? – не выдержал Руди.

– Однажды мой волк сорвался с цепи, – очнулся Стрелок. – Снял ошейник, а может я плохо привязал после прогулки. Не знаю. Мы жили на самой опушке. Две соседские собаки погибли на месте, люди успели спастись. Отец прибежал с ружьем, а Мрак поднялся ему навстречу и глухо, угрожающе зарычал. Я успел встать между ними, прикрыл зверя своим маленьким телом. Волк чуть успокоился и горделиво посмотрел на меня, дескать, вот я какой, и кровь капала у него с клыков. Хорошая охота, говорили его глаза. Тогда я понял, моему странному псу нет места среди людей. Еще миг и отец будет стрелять. Я заорал во все горло, замахал руками, прогоняя Мрака прочь. Он ничего не понял, думал это игра, запрыгал из стороны в сторону, припадая к земле. «Беги, тебя же убьют!» – заорал я, размазывая слезы и сопли, завизжал, бросил в него камнем. Мрак повернулся и побежал к лесу, остановился на самом краю, посмотрел на меня последний раз и ушел. Больше Мрака я не видел. С тех пор я не охочусь на волков. Каждый делает свой выбор. Пусть ты не волк, а запутавшийся щенок, ты будешь волен уйти, когда истечет срок нашего договора.

– Я согласен, – выдохнул Руди.

– Хорошо, – едва слышно обронил Стрелок. – А теперь спать, день завтра трудный.

Где-то далеко в лесу, тоскливо и протяжно завыл волк. Зверь предчувствовал кровь.

Глава 7