Ненависть навсегда

У двери послышалось дикое ржанье, а спустя секунду голоса ворвались в пивную. Колокольчики задребезжали, под их звон кто-то крикнул. Завопил «О-О-О» во всю глотку, задорно, по-ребячески, несмотря на то, что зашел в помещение. Посетители обернулись на звук, очевидно, ожидая найти какую-нибудь толпу, бешеную фанатскую группировку из двадцати человек. Но шум исходил всего от четырех – и Глеб чуть под землю не провалился, когда увидел их лица. Это была братва! Братва, которую он считал нежильцами.

Первым шел Малой. Здоровенный детина, с курчавой бородой, самый высокий, и самый бестолковый. Способен подсадить в окно, на козырек подъезда, загородить рукой камеру или что-нибудь еще, связанное с высотой. В основном стоял на стреме, потому что на большее не годился из-за своего двухметрового роста. Кличку, несмотря на габариты, обрел благодаря психологическому возрасту. Жизнь в глазах Малого была игрой. В свои двадцать лет он просадил на ставки около ста тысяч рублей, заработав из этого – ноль. Малой перепробовал в этом мире все, кроме ответственности, и не слушал никого, кроме голоса собственных желаний. Наверное, поэтому девочки липли к нему. Одет был так же, как подросток: фиолетовая футболка, черная с готическими рисунками кофта и несоразмерные джинсы, которые были сильно скомканы и держались на одном ремне. На коленке отпечаталась грязь, наверное, где-то упал вчера.

Безрассудный – таким словом хотелось обозвать его, пока Войнов Глеб не увидел, кто следует за Малым. Максимка. Вот оно – воплощение истинного безумия. В ухе торчала золотая серьга. Выбритые виски и выбритая наполовину челка говорила практически все – он считался самым бешеным в компании. За его плечами стоит много преступлений, но самое яркое Максимка исполнил два года назад, будучи пятнадцатилетним: угнал машину, чтобы впечатлить девочку на свидании, а когда та заявила, что не станет кататься на краденой тачке, он вынес ей два зуба, и не каких-нибудь, а передних. После этого случая на районе появился термин – Максимская улыбка. То ли из-за кулака, то ли из-за техники удара, но он постоянно выбивал кому-нибудь передние зубы. При этом сам улыбался как ишак, показывая всем кривые, торчащие в разные стороны клыки.

Третьим дверь пивной толкнул Голова. Вытянутый, среднего телосложения, Голова являлся самым разумным из всех, но тоже на свой лад: знал сроки статей, оценивал риски быть пойманным при дебоше, предлагал самые выгодные варианты нападения. Будто бы обладая рентгеновским зрением, он подсказывал, у какого посетителя в кармане лежит месячная зарплата, и в своих предположениях практически всегда оказывался прав. Младше Малого на три года, Голова превосходил своего друга во внутреннем развитии на лет десять, не иначе. В свои семнадцать прославился тем, что состоит в отношениях со взрослой девятнадцатилетней девочкой, отчима которой, сильно разозлившись, избил в парадной. Гордился зубами мудрости, но начинал лысеть. Этим объясняется зубочистка во рту и козырек, плотно надвинутый на лоб.

Последний, четвертый – Коля Злых. С виду он казался скромным, тихим, но только казался. У него была такая же бронзовая кожа, даже на тон темнее, чем у Войнова Глеба, и если кто-нибудь в его присутствии говорил про национальность, Злых терял самообладание. Вообще, Коля Злых был русским, выглядел как мексиканец, а с катушек слетал, как ирландец. Часто их с Глебом путали за братьев, хотя схожести в лицах было немного. Дрался он так же часто, но все-таки не обладал истинной злостью и поэтому в каждой второй стычке получал лещей.

По поведению было заметно, что братва еще не выпившая. Оно к лучшему, подумал Глеб с облегчением, иначе у парней бы случился припадок сумасшествия. Мари и без того смотрела на них с неприкрытой неприязнью.

– Вот это я понимаю, врыв с головы, – трещал Максимка. – Красавец, Малой, прокладываешь путь братве!

– Дебильные висюльки чуть мне челку не выдрали! Почему они вообще висят так низко?

Держась за голову, Малой развернулся, чтобы сорвать колокольчики, но Голова вовремя схватил его кисть.

– Они висят нормально. Это ты, мать твою, слишком длинный.

– И что с этого? Мне теперь всю жизнь страдать?

– Да. Волочи свой крест с достоинством, мать твою.

Пока парни спорили, Коля Злых оглядывал пивную, задержав внимание на колокольчиках, стенах и людей в распивочной комнате… и вздрогнул, когда заметил Войнова Глеба. Слишком пораженный, чтобы выразить словами, он просто показал пальцем, будто дикарь, увидевший разумного современного человека. По направлению пальца повернулись все.

Голова присвистнул, а Малой обронил:

– Да ну на!

– Ущипните меня кто-нибудь. Не верю глазам: это Войнов Глеб? – Отвисшая челюсть Коли Злых говорила красноречивее слов. Но вскоре он опомнился, протянул руку. – А мы думали, что ты еще не откинулся.

За ним к стойке приблизились остальные.

– Или червей где-нибудь кормишь! Ха! – Эмоционально заявил Максимка. – Но ты жив, братан! Мы тебя часто вспоминали.